Читать книгу - "Последний ход за белой королевой - Олег Агранянц"

– Нет, ты точно живешь в прошлом веке. А затем, что этот дегенерат оставил всё наследство обществу защиты зебр. Всё наследство.

– Идиот, – не удержался я.

– Дегенерат. Написал завещание. И теперь надо побыстрее его прибить.

– А зебры…

– Никаких зебр. По завещанию всё его имущество продается и полученные средства переходят обществу защиты зебр.

– Тебе это зачем?

– А затем, что председатель и распорядитель средств этого общества – я. Так что все эти бегающие пижамы скоро передохнут от голода.

– А как же его родственники?

– Родственники? Они все дегенераты.

– Все сорок восемь?

– Можешь удивляться, Евгений, все. Все крупно-копытные.

Тип, похожий на беззубую рыбу, принес кофе. На огромном подносе стояли две маленькие чашки и на блюдце два кусочка сахара. Поставив поднос на столик, он величественно удалился.

– Ты по-прежнему покупаешь лес?

– Изделия из ценных пород древесины.

– Тогда сделай себе из ценных пород композицию «Три поросёнка». Бюст Песталоцци в виде большой свиньи. А по бокам бюсты Шаррельмана и Декролли, тоже в виде свиней, но поменьше.

Я понятия не имел, кто такие Шаррельман и Декролли, но догадался, что это ученые, как-то связанные с Песталоцци.

– Два года назад я был в Париже. Тогда я интересовался работами Шаррельмана и…

Лиза меня прервала:

– И ты, вместе с этим дегенератом Шаррельманом, готов доказывать вред эпизодического и комплексного преподавания?

Пока я размышлял, готов я или не готов, Лиза продолжила интеллектуальную атаку:

– А знаешь, почему ты зациклен на самых идиотских формах систематического и предметного изучения? Не знаешь?

Я действительно не знал.

– А я тебе отвечу. Ты весь пропитан Песталоцци.

Я продолжал своё:

– Я не соглашусь с тобой по поводу Шаррельмана. Тогда в Париже я зашел к Тизанникову. Шаррельман его не интересовал…

– А вот это меня не удивляет. Последняя книга, которую прочел Алик, была «Каштанка» Чехова. Потом его выгнали из школы за двойки. Весь набор его культурных предпочтений ограничивался рок-н-роллом прошлого века и порнографическими открытками.

– Точно, – согласился я. – Он показывал мне порнографические фотографии. И какие! С мазохистским уклоном.

– Умер твой Алик.

– Что случилось? Какой ужас! – Я изобразил скорбь.

– Да никакого ужаса нет. Он был дегенерантом.

– Дегенератом с садистским уклоном, – подсказал я. – Он мне показывал свои фотографии с кнутом.

Лиза улыбнулась:

– Я встречала только одного садиста. Со шпицрутенами.

– Да. Но я только в порядке эмоционально-подчинительного принуждения.

Фраза показалась мне слишком научной, но я не успел пожалеть, как Лиза среагировала:

– Опять Песталоцци! У тебя есть свои мысли?

Я продолжал делиться впечатлениями:

– Он показал мне фотографии, где он с плеткой, а женщины в клетках.

– И ты подумал, что это садомазохистские оргии?

– Не без этого. Ведь никто из этих женщин в полицию не обращался.

Я понял, что совершил ошибку. Я не должен был знать, что в полицию никто не обращался. Но Лиза не заметила.

– Верно. Не обращался. Более того, они платили огромные деньги за то, чтобы с ними так поступали.

– Значит, они мазохистки?

– Женя, Женя… Как ты далек от реальной жизни! Ты еще в восемнадцатом веке вместе с этим дегенератом Песталоцци. Мазох, маркиз де Сад. Мы живем в двадцать первом. Понял? В двадцать первом веке. Эти женщины – зря ты назвал их женщинами – законченные дегенератки, они платили по пять тысяч долларов в месяц за то, чтобы попасть к Тизанникову. Тоже дегенерату.

– Зачем?

– Не понимаешь?

– Не понимаю.

Я действительно не понимал:

– Чтобы похудеть.

У меня был такой глупый вид, что Лиза расхохоталась:

– За месяц у Тизанникова эти дегенератки худели на двадцать-тридцать килограммов. Причем, если после какой-нибудь идиотской диеты, килограммы через месяц возвращались, то после месяца у Тизанникова – никогда. Более того, женщины становились сильней, здоровей и с такой сексуальной энергией…

Я вспомнил пассажирку, которую однажды довез до Внукова. Она тоже готова была похудеть любым путем. И спросил:

– И как они это терпели?

Лиза уклончиво пожала плечами:

– Терпели.

– Им давали наркотик?

– Без этого никак, – согласилась Лиза.

Я решил пойти ва-банк:

– С наркотиком помог Игорь?

Она среагировала спокойно:

– А кто еще!

Я ожидал услышать очередной раз «дегенерат», но на этот раз было покрепче:

– Он ублюдок.

Я решил изобразить изумление:

– Игорь порядочный парень.

Лиза была категорична:

– Ублюдок.

И я решил рискнуть:

– У него просто кончился «Мефистофель».

– Откуда ты знаешь?

– Предположил.

– Неправильно предположил. Оставалось еще полбутылки. А он взял да слинял. Просто взял да слинял. Ублюдок.

Итак, она ответила на главный вопрос, для решения которого я прилетел во Францию. Наркотик, которым они пользовались, – действительно «Мефистофель». Оставалось только знать, где теперь этот Игорь Семицветов.

– Ты уверена, что Игоря нет во Франции? Мне все-таки кажется, что это он Тизанникова…

Лиза даже испугалась:

– Нет-нет! Не он. Он трус. Он ублюдок и трус. Его уже три года как нет во Франции. Он в Америке.

Я удивился:

– В Америке?! И что он там делает?

– У него бизнес.

– Сбавляет вес американкам?

– Нет. Для этого у него слишком мало снадобья.

– Ты сказала: половина пол-литровой бутылки.

– С тобой трудно, Женя. Ты такой же наивный, как твой дегенерат Песталоцци. Какая пол-литровая? Помнишь, раньше были такие маленькие бутылочки…

– Четвертинка, что ли? – догадался я.

– Именно.

– И он с половинкой чекушки поехал завоевывать Америку!

– Подонок.