Читать книгу - "Начало охоты, или Ловушка для Шеринга - Фридрих Незнанский"

Уколов на мгновение увидел перед собой грозное лицо генерала Зубова и поежился. Затем собрался с духом и глухо спросил:

— А сопровождаемый?

— Не знаю, — ответил Кремнев. — Но пять минут назад был живой.

У полковника отлегло от сердца. Но вслед за секундным облегчением пришла ярость. Это Кремнев морочит ему голову! Что он, черт побери, задумал?

— Что значит «пять минут назад»? — глухо пророкотал полковник. — Ты на вопрос отвечай!

— Я вам ответил четко и ясно.

Вот теперь Уколов по-настоящему вскипел.

— Если немедленно не доложишь по всей форме, я из тебя веревку совью и на ней же тебя вздерну!

Кремнев хмыкнул.

— Что пуганого-то пугать, Николай Георгиевич? — проговорил он нагловато-беззаботным голосом. — Шеринг сейчас не со мной, но я знаю, где он, и в любой момент могу накормить его стрихнином и заставить замолчать навсегда.

— Что за бред? — рявкнул полковник. — Ты должен…

— Я вам сейчас ничего уже не должен, — небрежно оборвал начальника Кремнев. — Я должен себе — доброе имя вернуть, репутацию. У меня два провала за год. Как сглазили. Зачем вам Шеринг? Кому он понадобился?

Уколов снова посмотрел в окно и облизнул губы.

— Этого тебе знать не положено, — отрывисто проговорил он. — Ты простой конвойный. Вот и конвоируй!

Теперь, похоже, вскипел и Кремнев. По крайней мере, от его непробиваемого спокойствия не осталось и следа.

— Вот, значит, как? — проговорил он яростно дрогнувшим голосом. — Ну, тогда не обижайтесь. Я вашего Шеринга-шмеринга сейчас распакую и отпущу. Два провала у меня уже было, как-нибудь и третий переживу.

Уколов громыхнул кулаком по столу.

— Ты кого тут шантажируешь?! — заорал он в трубку. — Совсем нюх потерял!

— Спокойнее, Николай Георгиевич. Нервные клетки не восстанавливаются.

Уколов сдержал ярость. Помолчал пару секунд и буркнул в трубку:

— Ладно. Я тебе назову одну фамилию, а ты сам все поймешь. Соркин.

— И что я должен понять? — осведомился Кремнев.

Уколов усмехнулся. Похоже, Кремнев не так крут, как гласит его досье. По крайней мере, быстротой мышления он не отличается. Сила есть — ума не надо.

— Тундра! — иронично проговорил полковник. — Почему Соркину дали политическе убежище? Ну-ка подумай сам: почему он до сих пор по Альпам разгуливает, а не скрипит нарами где-нибудь в Магадане?

Кремнев несколько секунд размышлял, затем предположил:

— Потому что нет против него ничего конкретного. Ни доказательств, ни улик.

Полковник криво ухмыльнулся.

— А вот хрен ты угадал, Кремнев! Доказательство у тебя под боком. Причем живое! А теперь слушай сюда: ты немедленно доставишь этого гада по назначению. Или я не дам за твою гребаную жизнь ломаного гроша!

— Я сделаю то, что должен, — сухо ответил Кремнев. — Дайте координаты человека, которому я должен передать Шеринга. Но только не подсовывайте мне «шестерку». Прямой контакт — из рук в руки.

Уколов немного поразмышлял. На руках у Кремнева — козырная карта, и крыть ее абсолютно нечем. Он пока еще не вышел из повиновения, но обижен и разозлен. Что ж, попробуем удержать взбесившегося коня в узде. Пока он не натворил бед.

— Хорошо, — сказал Уколов. — Я дам тебе телефон нужного человека. На контакт выйдешь сегодня же. Сегодня, понял?!

— Так точно, товарищ полковник, — невозмутимо ответил Егор.

— Его фамилия Солодов. Запоминай номер…

* * *

Красавец «порше» съехал на обочину и нырнул за скальные камни. Теперь его не было видно с дороги.

Егор заглушил мотор. И тут же откуда-то с подозрительно близкого расстояния послышались возмущенные стоны. Кремнев выбрался из салона, обошел машину и открыл багажник.

Шеринг лежал внутри, обклеенный скотчем, как египетская мумия папирусом. Рот его был заткнул кляпом. Увидев Егора, Шеринг задергался и возмущенно замычал.

— Ну-ну-ну, — усмехнулся Кремнев. — Не стоит так спешить. Разве тебе плохо? Лежи да отдыхай — никаких проблем.

Шеринг снова задергался, но Кремнев не спешил разрезать ножом путы и выдергивать у него изо рта кляп. Вместо этого он низко склонился над Шерингом и проговорил:

— Моня, давай договоримся по-хорошему: орать ты больше не будешь. Кивни, если понял.

Шеринг кивнул.

— Вот так-то лучше, — сказал Егор.

Он достал из кармана плаща складной нож и освободил Шеринга от пут и кляпа. Затем взял его за грудки и выдернул из багажника.

— Ты как? Нормально?

Шеринг облизнул губы и пробормотал:

— Палач.

Егор усмехнулся и издевательским жестом смахнул с плеча Шеринга невидимый волосок.

— Мне теперь велено пылинки с тебя вдувать, — заметил он саркастически.

— Была б моя воля, я б тебя самого… как ту пылинку, — угрюмо проворчал Шеринг, с ненавистью глядя Кремневу в глаза.

Из-за камней донесся гул приближающегося автомобиля. Через пару секунд в просвете между камнями показался грузовик, катящий по бездорожью в их направлении.

Шеринг повернулся и посмотрел на грузовик. Краска от его лица отлила, и теперь он был бледен и сосредоточен. Грузовик приближался. Кремнев внимательно взглянул на лицо «объекта» и легко считал его намерения.

— Не советую, — сказал он. — Я не догоню, так пуля догонит.

Шеринг взглянул на Егора острым недобрым взглядом.

— Вы же говорили, что будете сдувать с меня пылинки, — напомнил он.

— Говорил, — кивнул Кремнев. — Но мне ведь без разницы — с живого сдувать или с мертвого.

Грузовик проехал мимо камней. Шеринг проводил его грустным взглядом.

— Хотя после всего, что я о тебе узнал, правильней было бы — с мертвого, — угрюмо проговорил Егор. — Ладно. Хватит сачковать, пора работать.

— Я пойду с вами лишь при-одном условии, — заявил вдруг Шеринг.

Егор усмехнулся:

— И что это за условие?

— Вы больше не будете меня связывать и совать мне в рот эту дрянь! Про багажник я уже не говорю!

— Принимается, — кивнул Кремнев. — Но если будешь орать — изобью до полусмерти. Согласен с таким раскладом?

Шеринг подумал и кивнул:

— Пожалуй, это справедливо.

* * *

Генерал Зубов выслушал доклад своего заместителя с каменным лицом. После того как полковник Уколов замолчал, генерал встал с кресла и медленно подошел к окну. Внешне он был спокоен, но Уколов, хорошо знавший своего шефа, понимал, что в душе генерала все клокочет от ярости.