Читать книгу - "Голливудские жены - Джеки Коллинз"

Вот и приходилось ловить каждый удобный случай. Тине его внимание льстило: Бадди, бесспорно, был самым красивым мальчиком в школе. На большой перемене они уединялись в химической лаборатории и лапались, благо в эти часы лабораторией никто не пользовался. Грудки у Тины задорно торчали, и ему очень нравилось их щупать, а она в благодарность массировала его до оргазма в смятые бумажные салфетки.

— Мне кажется, Бадди, я тебя люблю! — вздохнув, сказала Тина после нескольких месяцев такого рукоблудия.

— Мне кажется, я тебя тоже люблю, — естественно, ответил он, с надеждой истолковав ее слова как обещание, что она позволит ему «все». Он уже снял с нее блузку и бюстгальтер, а теперь начал дергать «молнию» юбки. Тина страстно смотрела ему в глаза.

Ее юбка упала на пол, и Тина сказала торопливо:

— Я еще ни разу… А ты?

— Нет, — ответил он чистую правду, торопясь сдернуть с нее трусики, пока она не передумала.

— Ой! — Она задрожала. — Ты тоже разденься.

Повторять ей не пришлось. В возбуждении опасаясь, что сбросит прежде, чем вонзится, он спустил брюки и стащил рубашку.

Ни она, ни он не услышали, как в лабораторию вошел директор с двумя родительскими парами, которым он показывал школу.

После долгих обвинений и нотаций за ним приехала мать, с губами, сжатыми в ниточку. Она крупно поговорила с директором, а потом отвезла Бадди домой и всю дорогу молчала.

Дома он сразу сбежал в свою комнату. Ну, хоть сегодня мать не пустит его в свою постель. Он в жизни не видел ее такой сердитой.

Он разделся и забрался на узкую кровать, которой ему теперь так редко разрешалось пользоваться. Мышцы живота болели, он думал о Тине, позволив рукам пробраться под одеяло и поиграть со вздыбившимся членом.

Свет вспыхнул так внезапно, что руки его оледенели, как и член.

На пороге стояла его мать в длинном халате, ее щеки горели, темные глаза сверкали.

— Так, значит, — заговорила она хрипловатым шепотом, — ты хотел посмотреть, как выглядит женское тело? Да? Ну, так смотри! — Одним движением она сбросила халат и встала перед ним нагая.

Его собственная мать! Он был потрясен, охвачен ужасом и — хуже того — ощутил желание.

Она подошла к кровати и сорвала с него одеяло. Вновь вздыбившийся член спрятать было негде. А она начала его нежно поглаживать.

Он был в полном смятении. Ему хотелось закричать, убежать…

Но он лежал неподвижно, а она трогала, трогала… Он словно выскользнул из своего тела и наблюдал со стороны. Она влезла на него и ввела его член в теплую сырость.

Так тепло, так влажно, так хорошо! И он знал, что вот-вот кончит, и это будет гораздо лучше, чем прежде с любой бумажной девочкой из «Плейбоя» или с Тиной и мятыми салфетками. И… о-оо… о-о-о…

— И теперь тебе никто не будет нужен, Бадди, кроме мамулечки! Правда, Бадди? Правда? — нежно ворковала она голосом, полным злорадного торжества.

Он сбежал до рассвета, пока она спала. Только на этот раз он был умнее — забрал из ее сумочки все двести долларов и прихватил кое-какие дорогие украшения.

На этот раз он покидал дом по-настоящему. И возврата не было.

Выйдя от Фрэнсис, он вытащил палочку жвачки и смерил взглядом высокую рыжую женщину, которая вошла в здание.

Безработная актриса, сразу видно. У них у всех в глазах особое отчаяние, словно ради роли они готовы сделать что угодно. А большинство и делает.

Перекатывая языком жвачку, Бадди свернул за угол к стоянке за домом. Он обзавелся идеальной походкой голливудского жеребца — отчасти Траволта в «Вечерней субботней лихорадке», отчасти Гир в «Американском альфонсе». Он знал, что выглядит на все сто. Еще бы! Как он работал, чтобы отшлифовать это ленивое сексуальное покачивание от бедра. Как бы он сыграл этого типчика в «Альфонсе»! Он же воплощал эту роль в жизни, черт подери! За одиннадцать лет самостоятельности каких только ролей он не навоплощал!

— Эй! Бадди! Куда путь держишь, друг? — Куинс, чернокожий актер, его хороший приятель, шлепнул ладонью о его ладонь, когда они поравнялись. — Как у Фрэнсис нынче с настроением?

Ничего?

Он пожал плечами:

— Более-менее. Но кувыркаться я бы не стал.

— А когда ты вернулся?

— Пару дней назад.

— Ну так пошли! Выпьем кофе со сливками. У меня новая рыжая лисичка подъедает крошки за завтраком. Горячая, ух! Тебе обязательно надо с ней познакомиться. Просто персик. И у нее есть сестренка!

— Как-нибудь в другой раз. У меня свидание насчет сериала.

— Ладно, в другой раз. Звякни мне, и погуляем. Проведем вечерок в «Мейврике».

— Договорились!

Они снова хлопнули ладонью о ладонь и разошлись. Бадди поднял воротник кожаной куртки и заторопился к машине. Почему он не сказал Куинсу, что женился? Почему недоволен, что сказал Фрэнсис? Не жалеет же он в самом деле?

Черт, нет, конечно! Но человек должен иметь образ, и его образ — сексуальный, сильный мужчина, жеребец, готовый сделать что угодно и отправиться куда угодно без секундного размышления. А жена почему-то никак с этим образом не сочетается.

Он завел дряхлую машину и настроился на волну рока. Ангель не та жена, которой стыдятся. Юная, красивая, чистая! Смешное конечно, слово, но как еще описать Ангель? Большинство девочек, которыми кишит Голливуд, успевают к двадцати годам испробовать все и всех. Но Ангель совсем другая. Только как сохранить ее такой в городе, где полным-полно подонков?

Но сейчас не это главное. Сейчас главное — раздобыть баксы.

Ангель верит, что он на коне, и он не допустит, чтобы она думала иначе, пусть даже ради этого придется вернуться к скверным привычкам — временно, разумеется. Он нажал на педаль газа и поехал в сторону Беверли-Хиллз.