Читать книгу - "Пока воды Венеции тихие - Фульвио Эрвас"

– Не берет монету…

– Дать вам пятьдесят центов? – спросил Стуки, засовывая руку в карман пижамы, которую ему принес Скарпа, – в полосочку, совсем как у заключенных.

– Зачем?

– Автомат принимает монетки в пятьдесят центов.

– Ах, вот оно что! – произнес мужчина, показывая на ладони пятьсот доисторических лир.

– Эту вы можете отнести коллекционеру.

– Мне дал ее бывший продавец птичьего корма. С тех пор как на площади запретили кормить голубей, он подхватил тяжелую болезнь и не сегодня-завтра собирается отбыть. У него в тумбочке полно монет, на целую тонну кофе хватит.

– Его выписывают?

– Ничего подобного. К утру умрет.

– Значит, его положили у окна с видом на остров Сан-Микеле?

– А вы откуда знаете?

– Интуиция. Вы сами здесь по какой причине, если не секрет?

– Малярия.

– В больнице есть еще один, который лечится от малярии.

– Рефоско. Но он хочет, чтобы все его звали Морганом.

– Как вы заразились малярией?

– Это не совсем малярия. Нас лечат от побочных эффектов лекарства, которое мы принимали для профилактики. То, которое дают белым людям, когда они едут в Африку. Я должен был ехать туда с Морганом.

– С синьором Рефоско?

– С ним. На Мадагаскар.

– И чем вы будете заниматься на этом острове?

– Тем же, что мы делали, когда были в Южной Африке. Морган выращивал кукурузу, а ваш покорный слуга предотвращал оползни. Я специалист по валунам и камнепадам. Падение точечного и эллипсоидного блоков, барьеры от камнепадов и другие инженерные конструкции, оползни, анализ склонов, защитные сооружения…

– Вы так же хорошо разбираетесь и в жизненных обвалах?

– Еще бы! Если понять все, или почти все, о скольжении, перевертывании и качении, можно избежать многих неприятностей. Начиная с родственников.

– Но не лекарств.

– Его побочные эффекты чудовищны.

– В каком смысле?

– Галлюцинации. И леденящий душу страх.

– Страх чего?

– Всего! Ощущение паники, которую нет возможности контролировать. И настигает внезапно: во время разговора с друзьями, за столом…

Стуки опустил в щель монеты на два стаканчика кофе, один он протянул мужчине. Со своим стаканчиком в руке инспектор уселся на ступени лестницы. Кто-то прошаркал тапочками по коридору. Скрип колесиков тележки, и снова тишина.

– Как вас зовут?

– Элвис. Но все называют меня Жанна Д’Арк.

– Вы шутите?

– Из-за ожогов, вы же наверняка их заметили. У меня в жизни были разные моменты, остались такие вот напоминания.

– Это случилось до или после валунов?

– До. Намного раньше.

– Боюсь, что и в моей жизни настал, как вы выразились, момент.

Мужчина приблизился и тоже сел на ступеньку, чуть повыше Стуки. На руке, державшей стаканчик с кофе, также были следы от ожога.

– Однако жизненные моменты бывают разные. И если, как в моем случае, уже ничего не изменить, те стоят дороже.

– Вы правы, Элвис.

– Слышите, какая тишина?

– Да.

– Сегодня ночью двое или трое уйдут. Каждую ночь по двое-трое, в звенящей тишине. Вас это не впечатляет?

– Не очень. Я думаю, созерцать в последние дни остров мертвых – хорошая подготовка. А вас это пугает?

– Очень.

– Это физиология. Круговорот веществ в природе. Разновидность обновления. И потом, в этой больнице люди умирают с комфортом, – попытался ободрить собеседника Стуки. – А ваши ожоги… несчастный случай?

– Не совсем, – ответил Жанна Д’Арк, стыдливо прикасаясь к шрамам.

– Несчастный случай на работе?

– Нет.

– Значит, вы сами себя подожгли… случайно, не из-за несчастной любви? – решился спросить Стуки, вращая стаканчик с остатками кофе.

– Вы не представляете, какая вонь! Мне самому было противно.

«Из-за любви», – подумал Стуки.

– Что бы ни было, а любовь нас всех изматывает.

Жанна Д’Арк вздрогнул.

– Как и всё в этой жизни. А любовь особенно!

– Значит, вы не из тех, для кого любовь – это ложе из розовых лепестков, на котором отдыхают наши гаметы?

– Ни в коем случае!

– Погодите-ка! По-вашему выходит, что глубинная сила любви заключается в стремлении любого мужчины и каждой женщины найти свою половинку, чтобы восстановить себя, заново открыть свое первоначальное единство?

– Вы шутите? Мне и в голову не придет считать смыслом любви надежду сделать всех нас асексуальными, как бактерии!

– Однако мы с вами уже не юноши. И кое-что в этом деле понимаем.

– Сколько мне лет, на ваш взгляд?

Стуки подумал о том, что страдания мужчины могли состарить его гораздо раньше. Он попытался исправить положение.

– Вы, скорее всего, еще студент университета.

– Да прям-таки, студент!

В коридоре на мгновение замигал свет.

– Вы знаете, мы с Морганом нашли способ незаметно выходить из больницы.

– У входа же стоит охранник.

– Ха! Охранник! Мы неуловимы.

* * *

Морган и Жанна Д’Арк, а за ними Стуки, крадучись, прошли через несколько больничных отделений. Они постарались не попасться на глаза медсестрам, ходившим в этот час по коридорам в поисках нежданных ночных посетителей. Всегда есть риск, что в здание с улицы проберется какой-то ненормальный, чтобы украсть лекарства, деньги или что-то из личных вещей пациентов.

Еще, утверждал Морган, нужно опасаться кошек, точнее прибольничных котов, разгуливающих по территории. Их можно узнать по цветным ошейникам, которые собственноручно надел на них главврач. По словам Моргана, коты шпионили за больными и, если замечали что-то странное, сразу мчались сообщать об этом врачам. И назавтра провинившимся назначали довольно болезненные процедуры.

Беглецы спустились вниз по ступенькам и пошли по длинному, чрезвычайно живописному переходу, который соединял больницу с церковью Святых Иоанна и Павла. Перед ними высилась широкая величественная лестница, ведущая к административным этажам. Ночные искатели приключений проскользнули в боковую дверцу и попали во внутренний дворик больницы. Сюда выходили двери кабинетов амбулатории.

«Какая красота! – подумал Стуки. – Здесь, должно быть, даже эндоскопия в радость».

Был поздний вечер. Руку инспектора поддерживала фиксирующая повязка, от этого мужчина чувствовал себя калекой. Ему никогда еще не приходилось не иметь полной власти над какой-либо частью своего тела.

Как скучающие подростки, они расположились за пустым столиком кондитерской на площади Дзаниполо. Заведение уже давно закрылось, наклоненные к столам стулья будто предупреждали: не садитесь! А они их не послушались и уселись.

– Вы, господин Рефоско… или Морган?

– Морган.

– Вы, Морган, разбираетесь в кукурузе, насколько я понял?

– Кукуруза – самый неутомимый путешественник в мире растений, она разъезжает повсюду.

– И что такого особенного в кукурузе?

– Как вам объяснить… вы представляете себе ее репродуктивный аппарат?

– Приблизительно.

– Мужские органы растения имеют форму метелки, а женские собраны в початок, похожий на большую морковку, завернутую в листья. Не знаю, понимаете ли вы, о чем я?

– Ботанике плевать на условности, – кивнул головой Стуки, разглядывая коня статуи Коллеони.

Бронзовый полководец, гордо выпрямившись в седле, обозревал старинную площадь сверху.

– Интересно, что он оттуда