Читать книгу - "Искатель,1995 №1 - Десмонд Бэгли"

навел на него полицию. Он тянул уже шестой год и мог рассчитывать на досрочное освобождение через два года. В шахматы он играл лучше всех в нашем отделении. Но мне было не до игры.

— В другой раз, Косси, — сказал я ему.

— Разве ты не хочешь сыграть в турнире? — удивленно вскинул он брови. — Я мог бы поднатаскать тебя.

Я согласился, и мы расставили фигуры на доске, удалившись в другой конец холла.

— Ладно, Косси, — сказал я, — выкладывай, что там у тебя.

Он пошел пешкой.

— Я твой посредник — сказал он. — Будешь иметь теперь дело только со мной. Для начала обговорим сумму.

— Но с меня уже получили пять тысяч, — сказал я. — И теперь я хочу получить за это что-то взамен.

— Ты видишь меня, не так ли? — сказал он. — Твой ход.

Я сделал ответный ход, и он рассмеялся:

— А ты осторожный человек, Рирден. Не любишь торопить события.

— Приходится осторожничать, Косси, когда имеешь дело с такими парнями, как ты, — сказал я. — Так что ты хочешь мне сказать?

— Я хочу сказать, что как бы ты ни осторожничал, раскошелиться тебе все равно придется, Рирден. Я понимаю, это все равно, что прыгнуть в темноте. Но вся штука в том, что мы либо обсуждаем конкретную сумму, либо все отменяется. — Он пошел конем.

— Согласен, — сказал я. — Сколько?

— Половину того, что ты взял: восемьдесят шесть тысяч пятьсот фунтов стерлингов.

— Не будь идиотом, — сказал я. — В посылке было бриллиантов на сто двадцать тысяч, владельцы немного прибавили от себя. Это во-первых, а во-вторых, неужели ты думаешь, что ворованные бриллианты можно продать за полную стоимость?

— Ходи, — невозмутимо сказал он. — За нами наблюдают. Неограненные бриллианты вполне можно продать за их полную стоимость, если ты не дурак, а ты не дурак, если провернул такое дельце. Если бы тебя не предали, ты бы вышел сухим из воды.

— Это были ограненные бриллианты, — сказал я. — Их обработали в Амстердаме и готовили для изготовления украшений. Бриллианты такого разряда просвечивают рентгеном, фотографируют и регистрируют. К тому же их подвергли дополнительной огранке, после чего их стоимость упала. А кроме того, я работал не один, напарник должен был получить половину. Разработка операции его, исполнение — мое. Понятно?

— Вот именно, что многое пока непонятно, — сказал Косси. — Братва не может разобраться, что к чему. Если твой напарник сдал тебя, у тебя нет ни гроша, и ты нам не подходишь.

— Меня сдал не напарник, — сказал я.

— Но ходят слухи, что это сделал именно он, — возразил Косси.

— Слухи распускают легавые, у них для этого есть причины, сам понимаешь, — сказал я.

— Похоже, так оно и есть, — задумчиво сказал Косси. — Ты с кем работал?

— Я не сдал напарника фараонам, — твердо сказал я, — не сдам и твоей братве. Мы работаем тихо, в чужие дела не суемся и не хотим, чтобы кто-то совал свой нос в наши дела. Ясно?

— Ясно, — пробурчал Косси, — но мы к этому еще вернемся. Так сколько же пришлось на твою долю?

— Сорок тысяч монет, — сказал я. — Они в надежном месте, так что оставьте моего дружка в покое. Рассчитываться буду я сам.

— Номерной счет в швейцарском банке? — понимающе улыбнулся он уголками рта. — Но все равно тебе придется расстаться с половиной. За двадцать тысяч мы вытащим тебя из клетки и вывезем из страны, но если тебе взбредет в голову вернуться — это уже твои трудности. И не пытайся нас надуть, приятель, иначе о тебе больше никто не услышит. Ясно?

— Мне все ясно, — сказал я. — Вытаскивайте меня из тюряги, и я выложу деньги на бочку.

— Я передам это братве, — сказал Косси. — Они решат, годишься ты в клиенты или нет.

— Косси, — сказал я, делая ход, — меня смущает одно: почему ты здесь торчишь.

— Я всего лишь посредник, — сказал он. — И мне осталось только два года. Так зачем мне головная боль? Меня ждет неплохое дело на воле, и я не намерен рисковать им. Но тебе не советую возвращаться в Англию.

— Меня сейчас это мало беспокоит, — сказал я. — Мне хватит впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

— Шах, — сказал Косси. — Кстати, ты ведь подружился со Слейдом, верно? Вы с ним подолгу болтаете.

— Он помогает мне учить русский язык, — сказал я, выводя короля из-под удара.

— С этим придется завязать, — отрезал Косси. — Держись от Слейда подальше. Иначе все отменяется, сколько бы ты ни заплатил.

— Какого черта? — удивился я.

— Это не твоего ума дело, — оборвал меня Косси. — Шах! — пошел он слоном.

— Только не пытайся убедить меня, что у вас в мафии все большие патриоты, — сказал я. — При чем здесь русский?

— Не задавай глупых вопросов, — поморщился Косси. — Делай, что тебе говорят. — Он обернулся к проходившему мимо нас Смитону и воскликнул: — Этот Рирден чуть было не обыграл меня. У нею неплохие шансы выиграть турнир.

Смитон скользнул по нему безразличным взглядом и пошел дальше.

После этого разговора я повеселел. И даже стал напевать, драя столы и пол в холле. Смитон поглядывал на меня с одобрением: я становился образцовым заключенным.

Со Слейдом я перестал разговаривать, и время от времени он бросал на меня укоризненные взгляды. Я не пытался больше выяснить у Косси, почему мне запретили общаться с русским, но Слейда мне было жаль: ведь в тюрьме у него не было друзей.

Косси вел себя спокойно, его знакомые тоже не вызывали у меня подозрения, и спустя две недели я сам предложил ему сыграть в шахматы.

— Отвали, болван, — процедил он. — Я не хочу иметь с тобой больше никаких дел.

— Смитон интересовался, собираюсь ли я играть в турнире, — осевшим голосом сказал я, не понимая, в чем дело. — Он также спрашивает, почему я больше не практикуюсь в русском.

— Так и быть, — согласился Косси, — присядем в сторонке.

— Есть новости? — спросил я, когда мы начали расставлять фигуры.

— Когда будут, я сам тебе сообщу, — поморщился Косси.

— Послушай, Косси, — сказал я, — мне все это не нравится. Говорят, спецтюрьма на острове Уайт почти готова. Меня в любое время могут туда перевести.

— Ничего ускорить нельзя, — оглядываясь по сторонам, прошептал Косси, — все должно быть продумано до мелочей. — Он сделал ход. — Я не знаю подробностей, но слышал, что ребята каждый раз разрабатывают отдельный план. За что, ты думаешь, с тебя взяли пять тысяч монет? Сам ведь вроде не дурак, должен понимать.

— Мне кажется, мне не доверяют, — глухо сказал я.

— А ты как думал, — смерил он меня холодным взглядом. — Часть твоих денег пошла на проверку.