Читать книгу - "Нефритовая лошадь Пржевальского - Людмила Львовна Горелик"

К полудню часто поднималась сильная буря. Тучи пыли и песка заслоняли небо, идти становилось невозможно. Тогда развьючивали верблюдов, ставили юрту, собирали аргал, рубили лед для воды и готовили чай. Заправленный дзамбой с жиром, он был отвратителен, но путешественники радовались, что могут утолить первый голод хоть этим.

После завтрака шли на охоту. Люди здесь не жили, зато зверей было такое множество, что охотились совсем близко от юрты.

– Как же все эти животные в таких ужасных условиях смогли так хорошо расплодиться? – спрашивал Пыльцов.

– А потому что человека нет! – усмехался Пржевальский. – Звери все готовы терпеть, только не человека.

Люди здесь действительно не селились. Даже караваны ходили редко – это считалось рискованным, бывали случаи гибели больших караванов в этих местах.

После охоты снова рубили лед, топили его в железной чаше и варили мясо на обед (он же ужин). Посуда для варки (железные чаша и чайник) прохудились в нескольких местах, дырки научились заклеивать медными гильзами от патронов. Обед бывал готов только к вечеру, так как огонь в условиях разреженного воздуха часто гас, а мясо варилось медленно. Все равно это был самый роскошный прием пищи. Потом опять рубили и топили лед, чтобы напоить животных. Спали на тонком войлоке, постеленном прямо на мерзлую землю, тесно прижавшись друг к другу. Собаки тоже спали в юрте – от них теплее. Спать приходилось мало – холод и нехватка воздуха мешали заснуть. От высокогорного давления кислорода начинались горловые спазмы, голова болела, как схваченная обручем. Так дошли до верховьев Янцзы. Географических открытий было сделано много, и чрезвычайно полезных, однако продолжить путешествие не представлялось возможным: для этого не было средств. Поэтому было решено окончить путешествие, вернуться в Ургу. Пошли назад, к Куку-нору. Решено было оттуда идти прежним путем на Алашань и уж оттуда – прямо на Ургу. Домой. Далеко, однако, был этот дом.

Путешественники держались, мужественно вели себя собаки, но верблюды не выдерживали. Три верблюда погибли, остальные едва волочили ноги. Денег тоже не было. Нужно было переждать весну на Куку-норе, подправить снаряжение, а затем двинуться домой по знакомой дороге – можно теперь без проводника.

Куку-нор они нашли еще замерзшим. Исполинским ослепительно-белым зеркалом лежало озеро в темной рамке гор и степей. Береговые степи отливали желтым цветом иссохшей травы, выбитой скотом.

Месяц ушел на подготовку к возвращению. Очень удачно поменяли юрту на седла для верблюдов – здесь незаменимым оказался Дондок Иринчинов, так хорошо торговался. Чтобы восполнить недостаток верблюдов, пришлось продать несколько револьверов тангутским чиновникам.

Можно было и отправляться. Но начинался май! Ярко блестела молодая зелень. Неведомые цветы распустились на прибрежных кустах, щедро рассыпались в степных зарослях. Зацвели шиповник и смородина, жимолость и барбарис, по горным склонам полыхали белый и розовый боярышник и желтая карагана. Фиалки, пионы, первоцвет, одуванчик… Глаз не мог оторваться от этой красоты. Хорошо подумав, Пржевальский продал еще пару револьверов и получил деньги, достаточные для проживания экспедиции на Куку-норе в течение месяца. За это время удалось лучше узнать Куку-нор и подготовиться к тысячеверстному переходу через срединную Гоби – таким путем было решено идти на Ургу из Алашаня. Через эту самую дикую и пустынную часть Гоби никто из ученых еще не ходил.

До Алашани шли без проводника. Осенью, когда путешествовали с тангутским караваном, Пржевальский украдкой записывал приметы и направление дороги. Заметки эти не всегда были надежны, но другого не оставалось. Один раз сильно заблудились. Положение усугублялось отсутствием воды. На этом ошибочном пути не оказалось колодцев! Путники, лошади, верблюды, собаки еле тащились, обессиленные жарой и обезвоживанием.

Вечером пыль осела, ветер стих. Найдется ли завтра колодец – это был вопрос жизни и смерти. Спать никто не ложился: жажда все равно не дала бы уснуть. Когда рассвело, Пржевальский забрался на несколько поставленных друг на друга ящиков с коллекциями и стал осматривать окрестности в бинокль. Потом тщательно сопоставил увиденное с осенними заметками в тетради. Так выбрали путь. К счастью, он оказался верным. Долго, долго тогда стояли у колодца люди и животные… И пили, пили.

Днем жара доходила до сорока пяти градусов в тени, да и ночью ниже двадцати четырех не падала. Песок, раскаленный солнцем, обжигал. Жара обдувала со всех сторон: сверху от солнца, снизу от раскаленной почвы. Знойный ветер усиливал жар с боков. Грязного цвета небо не могло предложить ни облачка. Горячий воздух был наполнен песком и солью.

Выходили затемно, часа в четыре. Вставали в два: нужно было приготовить чай, навьючить верблюдов. Уже к шести солнце пекло сильно, песок жег через толстую шкуру яка, из которой была пошита самодельная обувь путешественников.

Все были истерзаны жарой, постоянной жаждой и длительностью нелегкого пути. Переход от одного колодца до другого был мучителен. Везти с собой много воды не представлялось возможным: ослабевшие, больные верблюды под тяжелой ношей и без того едва переставляли ноги. Коллекция шкур, чучел, образцов растений за время экспедиции была собрана огромная. Ящики