Читать книгу - "Поражающий агент - Фридрих Незнанский"

– Это входит в мой метод, – успокоил Турецкий.

Однако забрезжила надежда. Как-то это было странно.

Хотя что же странного? Сановная супруга не обязана была знать об аэропортовских правилах. А мичман, очевидно, привык выполнять указания, не вдаваясь в нюансы типа – возможно ли это вообще сделать. Военная косточка. Партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть». Партия – жена президента, комсомол – мичман. Так. Но если он приперся с псом в аэропорт, если даже купил на него билет, но все равно был без клетки и ветеринарного свидетельства, то его не пустили бы ни за что! Ведь никто же не знал, что это собака президента, а то, конечно, ей бы расстелили красную дорожку и кормили бы бутербродами с черной икрой. Но ведь никто не знал, что это президентский пес! Или знал? Семенов был на борту Ту-154 – это Турецкий знал наверняка: Семенов прошел регистрацию, он был в списках пассажиров, в обоих причем – и в настоящем, и в подложном, состряпанном по указке ФСБ. ФСБ не знает, кто такой Семенов, им на это плевать.

Что же получается? Замкнутый круг? Семенов не может полететь без Флипа, это у Флипа опухоль, а не у Семенова. Но между тем Семенов летит, и летит без Флипа, потому что Флипа без справки и клетки ни за что не пустили бы. Но Семенов привык выполнять приказ, он скорее бы не полетел вовсе, чем полетел один… хотя психология его недоступна, но предсказуема, – скорей всего, он как-то воспользовался своим положением (хотя президенту и не звонил) и протащил пса на борт. Значит, Семенов летит, и летит с Флипом. Так что псу под хвост все надежды… Как там Иванчук говорил? В израильских аэропортах «ни одна букашка не прошмыгнет, не то что крупный зверь»? Если Семенов протащил-таки собаку на борт, то, значит, об этом инциденте знает кто-то из начальства.

– …Тогда этот Лялюшенко, когда наши его застукали, представляете, и говорит…

Отвлекшись на свои размышления, Турецкий не сразу сообразил, что Ирина все это время что-то рассказывала.

Тут Ирина вздрогнула. Турецкий проследил ее взгляд и увидел, что к ним идет директор аэропорта Иванов. Лебзяк донес, понял Турецкий. На лице Иванова была смесь испуга и фальшивого радушия.

– Я вам ничего не говорила, – шепнула Ирина.

Почему не говорила, что именно не говорила – хотел было спросить Турецкий, но не успел.

– Александр Борисович, а я уж вас заждался, – сказал Иванов. – Но вижу, вам Ирина Васильевна составила компанию. Кстати, чрезвычайно перспективный работник, чрезвычайно. – Одним глазом Иванов улыбался Турецкому, другим прогонял Ирину. – Ну что, пойдемте ко мне?

– Зачем же, – спокойно возразил Турецкий, – у вас и тут вполне уютно.

– Рад, что вам нравится. – Иванов уселся за столик, Ирина одновременно встала. – Может быть, хотите кофе?

– Я вот тут расспрашивал Ирину Васильевну о порядке провоза домашних животных. – Турецкий попытался вспомнить, как зовут Иванова, и не смог.

Реакция была неожиданной. Оба – и директор, и Ирина – буквально побелели.

– Ирина Васильевна, – пробормотал Иванов, – ну я же просил вас, неужели это так трудно?! Зачем же за моей спиной? Вы думаете, у Генеральной прокуратуры нет других забот, как разбирать наши внутренние неурядицы?!

Богучаева молчала, и Турецкий вмешался, сообразив, что как-то невольно ее подвел.

– Простите… – Как же все-таки его имя-отчество?! – Но Ирина Васильевна мне ничего не сообщала о «ваших внутренних неурядицах». Просто я собираюсь в отпуск и хочу взять с собой собаку. А что, ваши проблемы разве как-то связаны с домашними животными?

– Да смешно говорить, Александр Борисович, – махнул рукой Иванов. – Просто в нашем дружном коллективе завелся мелкий мошенник, но мы его вовремя обнаружили и… м-мм… нейтрализовали. Вот. Сейчас этим делом занимаются сотрудники местного линейного отделения милиции, так что не беспокойтесь. У нас с вами, к сожалению, есть проблемы поважнее и нет времени, чтобы на такую мелочь отвлекаться.

– Отчего же, я с удовольствием послушаю.

– Ну что вы, право, не знаю, стоит ли такого занятого человек отвлекать…

Таким образом они препирались еще несколько минут. Наконец Турецкий выяснил следующее.

Сегодня в аэропорту был арестован некий Станислав Лялюшенко, водитель багажной тележки, доставляющий багаж от терминалов непосредственно к самолетам…

На этом месте Турецкий сообразил, что Ирина таки что-то говорила ему как раз о человеке по фамилии Лялюшенко.

…Особого вдохновения работать за зарплату Лялюшенко, очевидно, не испытывал и занялся не совсем законным бизнесом. Лялюшенко был пойман с поличным, когда воровал багаж. Но и просто воровать багаж было рискованно: Шереметьево издавна славилось такого рода кражами и контроль за чемоданами был очень серьезным. Однако Лялюшенко обнаружил, что то же самое нельзя было сказать относительно другого вида багажа – одушевленного, царапающегося и кусающегося. Зверье, путешествующее в багажных отсеках самолетов, особому контролю не подвергалось. Лялюшенко вошел в сговор со смотрителем карантина…

На этом месте заинтересованно слушавший Турецкий прервал Иванова:

– Что за карантин?

– Ну как же. В каждом аэропорту – и у нас, разумеется, – есть отдел контроля за провозом животных. Там решаются все спорные и нестандартные вопросы. А в карантине содержатся животные, которые по разным причинам не могут быть немедленно возвращены владельцам. Скажем, если животное приехало из какой-то экзотической страны и должно просидеть в карантине некое контрольное время. Это такой наш маленький зоопарк. Так вот, этот жук Лялюшенко основал тут свой бизнес. Воровал животных – тех, кого мог продать, или на кого у него был заказ, уж я не знаю, с этим сейчас ваши коллеги разбираются, – и передавал зверя в карантин своему сообщнику, где животное содержалось некоторое время.

– А где сейчас эти звери, которых он воровал? – подчеркнуто равнодушно спросил Турецкий.

– Это уж, как говорится, следствие разберется, – засмеялся Иванов. – Большинство, видно, продано уже. С карантином это он ловко придумал, надо отдать должное, кому же в голову придет там искать? Да только, когда его поймали, он тут же сам и раскололся – не учел собственный человеческий фактор!

Так вот почему секьюрити отвел его, Турецкого, к своему шефу, как только он, Турецкий, заикнулся о домашних животных. И это же объясняет испуг Лебзяка, когда Турецкий спросил, где же этот «зоологический» отдел находится. Наверно, решил, что, ко всем бедам, Генпрокуратура заинтересовалась еще и этим делом.

– А вы ходили в этот карантин? – спросил Турецкий. – После того как поймали этого натуралиста?

– А как же! Вот с Ириной Васильевной сегодня вместе и ходили.

– Ну и остался там еще кто-нибудь?

– Только то, что они последний раз умыкнули. Два удава и собака.

– Собака, – прищурился Турецкий, – конечно, стаффордширский терьер?