Читать книгу - "Наследница тамплиеров - Далия Трускиновская"

Анюта насупилась, чуть ли не десять минут бурчала, что у нее от такой деятельности головокружения, но дядя Боря был тверд — другого способа получить две тысячи в час он не знал. В конце концов Анюта согласилась.

Забрав коляску с Феденькой, она пошла домой, а дома ждал сюрприз: соседка Настя перехватила ее на лестничной клетке и сообщила потрясающую новость — приходил муж!

Но он не мириться приходил, а принес конверт с деньгами. Пожалуй, ему уже давно следовало это сделать, но вот собрался именно в тот день, когда Анюта была в «Инари». И она страшно расстроилась. Те десять тысяч, что лежали в конверте, ее не утешили.

— Я говорю: Виталик, вряд ли она далеко убежала, подожди, посиди у меня, — докладывала Настя. — А он: нет и нет. Я ему: Виталик, посиди, хоть с Феденькой пообщаешься. А он мне: нет и нет!

— Как он выглядел? — спросила Анюта.

Настя догадалась, какой ответ требуется.

— Плохо он выглядел. Тусклый какой-то, небритый. Анька, помяни мое слово — эта змеища сделала приворот! Вот он и чахнет! А не остался — именно поэтому!

Анюта сама пыталась приворожить Виталика и осталась своим доморощенным колдовством недовольна. Даже разочаровалась во всех этих бабьих штучках. Но в приворот, сделанный соперницей, она поверила. И ей стало жаль глупого Виталика, которому змеища заморочила голову.

О том, что у беглого мужа еще до Анюты был со змеищей бурный роман, Анюта в тот миг забыла. Ей показалось: все еще можно как-то поправить!

Настя зашла выпить кофе, потом вместе смотрели телевизор. И Анюта усердно думала: не может же быть, чтобы он забыл все хорошее, что случалось между ними по ночам!

Потом Настя побежала к себе, Анюта занялась хозяйством, покормила и уложила Феденьку… чего-то не хватало для счастья…

Набрав в ванну почти горячей воды, она улеглась, разнежилась, потянуло в сон. Засыпать в ванне опасно, и Анюта удерживала себя на грани. Именно там явился ей Виталик с объятиями.

Потом она перебралась в постель. Феденька, к счастью, очень хорошо заснул. И Анюта, горячая и почти счастливая, устроилась поудобнее, обняв подушку. Сон вернулся, но ненадолго. И утром она поняла: это знак, муж думает о ней!

Значит, нужно готовиться к его возвращению. Как? Она знала только один способ — принарядиться. И два дня придумывала себе наряды, даже кое-что купила.

А на третий день Анюту вызвали в «Инари» и оставили в «штаб-квартире» наедине с кучкой денег и зажженной свечой.

Анюта сразу не стала возиться со всей кучкой, а заинтересовалась микроскопом и рассмотрела несколько старинных монет, как она предположила — золотых.

Оказалось, что среди монет у нее есть фавориты — двухеврики. Анюта с особой заботливостью сложила их в отдельный столбик. Из других монет она смастерила конусы.

Дядя Боря и Дмитрий смотрели на экран и перешептывались, пытаясь найти в Анютиных действиях хоть какой-то смысл. А смысла не было — она хотела добиться симметрии, и только. Еврики — посередке, конусы — вокруг, словно водят хоровод.

Этот хоровод тронулся с места, закружил — Анюта, сама того не зная, воображаемым кругом и соответствующим ему движением ладони над монетами ввела себя в транс. Потом руки принялись растирать друг дружку. Между ладонями возник жар. И пальцы пустились в самостоятельное плаванье над монетами. Они сами, без подсказки головы, схватили столбик двухевриков и конус из других монет. Живое тепло ладоней и загадочное тепло денег должны были встретиться.

Голова была пуста. Левая рука, в которой еврики, повернулась ладонью вверх, несколько монет соскользнуло на стол. Правая выронила конус, он рассыпался, и правая подобрала большой старинный талер.

Монеты нельзя было выпускать на свободу, их следовало замкнуть в кулаки и довести их тепло до предела. Анюта стала бить кулаками об стол — все скорее, пока жар не стал опасным. Тогда она со стоном отбросила монеты.

Но ровно за полмига до того, как они улетели, Анюта пришла в себя и осознала движение кистей, при котором кулачки резко раскрываются и дают своей горячей добыче сильный толчок.

Почувствовала она также, когда попыталась встать, головокружение и сильное сердцебиение. Нужно было посидеть и успокоиться.

— Идем, — сказал дядя Боря. — Возьми у девочек какие-нибудь таблетки от головной боли и от давления, что ли. Нужно привести Анечку в порядок. И хвалить, хвалить!

Анюта все же имела какую-то хитрость. Этой хитрости хватило, чтобы соврать: в большой старинной монете есть что-то этакое, тепло, что ли, а в двухевриках — ничего особенного, и они были брошены на пол непонятно почему.

— Но ты же их взяла, Анечка? Взяла?

— Просто так, Борис Семенович. Они новенькие, блестящие… и вообще валюта…

— Ладно, возьми себе пару евриков на счастье, — позволил дядя Боря.

Анюту дважды просить не пришлось.

Дома она, повозившись с Феденькой и уложив сыночка, полезла в духовку — прибавить к четырнадцати монетам еще три. Пестрая листовка, в которую Анюта завернула столбик монет, сама собой в сковородке развернулась. Анюта выгребла деньги на кухонный стол, прибавила сегодняшнюю добычу и пересчитала. Получилось девятнадцать.

Анюта задумалась — как так? Самый простой ответ был — тогда Леся дала ей не четырнадцать монет, а шестнадцать. Очевидно, нужно было при встрече отдать Лесе два двухеврика. Анюта отложила их в сторонку и задумалась. Семнадцать монет — ни то ни се. А девятнадцать — это почти двадцать. И она решила — если Леся вспомнит, нужно будет отдать. Но если не вспомнит — промолчать. Потом раздобыть еще один двухеврик — получится двадцать монет, сорок евро. Это уже не хухры-мухры, это валюта!