Читать книгу - "Дело об искривленной свече - Эрл Стенли Гарднер"

– Согласно последним донесениям – да.

– Когда тебе докладывали?

– Минут тридцать назад.

– О’кей, я с ним повидаюсь. Как получилось, что полиция егопроглядела?

– Похоже, что полиции вообще ничего не известно оскиннер-хиллзском бизнесе. Вспомни, откуда мы о нем узнали: все началось саварии и того грузовика.

– О’кей, Пол, я позвоню тебе, если что-нибудь прояснится.

– Донесения будут поступать приблизительно до двух часовночи или до половины третьего, – предупредил Дрейк. – После этого, бога ради,мне не звони… Разве что стрясется что-то из ряда вон выходящее.

Закончив разговор, Мейсон отодвинул в сторону телефон.

– Как отбивная, Делла?

– Замечательно… Расскажите мне про Кэрол. Почему у вас былтакой странный, я бы сказала, вид, когда вы вернулись назад?

Мейсон сунул руку в карман и вытащил оттуда пачку двадцатипятидолларовыхбанкнотов, которую ему вручила Кэрол.

– Что это? – спросила Делла.

– Деньги на текущие расходы.

– Похоже, что, по ее мнению, вам предстоят огромные траты?

– Ты так думаешь?

– Ну а в чем дело?

– Когда закрываются банки, Делла?

– Что вы имеете в виду? А, понятно. Сегодня суббота…

– Совершенно верно. Здесь пятьсот долларовдвадцатипятидолларовыми бумажками. Они скреплены прорезиненной ленточкой соштампом «Сиборднейшнл траст энд сейвинг банк». Симпатичные новенькие банкноты.Интересно, не правда ли?

– Вы хотите сказать, что Кэрол получила эти деньги в банкееще до того, как…

– Вот именно.

– Но до полудня она ничего не знала об убийстве?

Мейсон подмигнул:

– Я у нее не спрашивал… поостерегся спросить. Что бы тысделала, Делла, если бы обнаружила, что тебе совершенно необходимо создатькому-то алиби?

– Вы хотите сказать, что надо было высосать это алиби изпальца?

– Именно!

– Господи, не знаю! Мне это представляется невозможным.

– Даже если бы у тебя было очень много времени наразмышления? Могу поспорить, тебе бы не пришло в голову ничего лучшего, чемзаявить, что ты присутствовала на политическом совещании такой важности, чтоего участники никогда не осмелятся сообщить свои имена и станут отрицать, чтоони там были… А потом ты могла бы привести какого-нибудь свидетеля туда, гдеэто совещание якобы состоялось, и обратить его внимание на пепельницу,заполненную окурками, корзину для бумаг, набитую пустыми бутылками, ваннуюкомнату с грязными полотенцами. И наконец, последний решающий штрих: «папинабритва» на стеклянной полочке… Я бы назвал это весьма артистической работой.

– Несомненно!

– Потом, если полиции случится обнаружить папу в удобныймомент, а папа вроде бы не пожелает установить свое алиби, но под натискомдочери отступит, весьма неохотно сунет руку в карман и извлечет из него ключ откоттеджа, в котором предположительно состоялось совещание, то это будет ужемастерская работа по созданию алиби. Согласна?

– Так вы считаете, что все это было работой по созданиюалиби, верно? То есть было подстроено?

– Не знаю. Просто я рассуждаю.

– Но разве полиция не может проверить каждую подробность?

– Ты имеешь в виду «может» или «пожелает»?

– Какая разница?

– Тогда скажи, что бы ты сделала, если бы была офицеромполиции и тебе пришлось бы решать – сорвать маску секретности с тех, от когозависит твоя жизнь, или нет?

Делла покачала головой:

– Ну, я смогла бы попытаться докопаться до истины, а потомбы постаралась поскорее забыть обо всем.

– Пожалуй.

– Видимо, – задумчиво произнесла Делла Стрит, – КэролБербенк весьма незаурядная девушка.

– Или же ее отец незаурядный человек! – подхватил Мейсон. –Интересно бы выяснить, которое из этих предположений правильное… А показаканчивай свой обед или ужин, потому что тебе надо поскорее добраться до домаи лечь спать.

Делла Стрит широко улыбнулась:

– Нет, если вы собираетесь опередить полицию в«Корниш-отеле», то вам, наверное, может понадобиться мой блокнот!

Мейсон тоже улыбнулся:

– Тогда ты останешься без десерта.

– Я больше ничего не хочу.

– У бедняги Пьера подскочит кровяное давление.

Делла открыла сумочку и принялась подкрашивать губы.

– Как я понимаю, кровяное давление Пьера то повышается, топонижается вот уже сорок с лишним лет.

– И это впервые случилось, когда ему было этак летчетырнадцать! – пошутил адвокат.

– Ну что же, шеф, я готова! – И она спрятала в сумочкупомаду и пудреницу.