Читать книгу - "Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов"

Наблюдая за ней, Норов не мог не признать, что держалась она вполне естественно. Конечно, она боялась, это было заметно, но кто бы в ее ситуации не боялся? Несомненно, что-то скрывала, – женщинам вроде нее, всегда есть что скрывать. Но вряд ли она была замешана в убийстве Камарка. Так прикидываться у нее просто не хватило бы ума.

* * *

Костя двигался впереди, с поднятыми руками, Норов – следом, держа его левой рукой за воротник и целя ему в затылок, так, что дуло пистолета упиралось ему в шею. Костя порой инстинктивно вжимал голову в плечи. Процессию замыкал вооруженный Дауд, готовый стрелять при первой же опасности. Медленно они спустились по узкой лестнице в зал; Норов не смотрел под ноги, но ступал осторожно, чтобы не споткнуться. Все его внимание было сосредоточено на Косте и бандитах; он ожидал подвоха; сердце его бешено колотилось.

Бандиты стояли вдоль стены, положив на нее поднятые руки, и исподтишка бросали через плечо настороженные взгляды. При виде того, как их много, у Норова засосало под ложечкой. Любой из них мог сохранить при себе пистолет и начать пальбу; о том, что произойдет тогда, было лучше не думать.

–Я с ними останусь,– тихо сказал Дауд Норову.

Норов хотел ответить: «Хорошо», но во рту пересохло, и он только кивнул. Дауд встал у входа в зал, держа бандитов на мушке. Норов и Костя двинулись дальше, Норов подталкивал Костю стволом в шею. Миновав коридор, они добрались до кабинета Оксаны, забитого дорогой кожаной мебелью с кричащей провинциальной роскошью.

–Звони, чтоб поезд выпустили, – хрипло велел Норов Косте.

–На часы посмотри! – огрызнулся Костя. – Зараз все спят!

–В рот я их …л!

Костя набрал номер, ответили ему не сразу. Норов машинально считал про себя гудки, доносившиеся из трубки. Наконец раздался мужской голос.

–Це я,– сказал Костя. – Не розбудив?

Он разговаривал по-украински, Норов напряженно вслушивался в каждое слово, опасаясь, что Костя даст собеседнику сигнал, и он не уловит, пропустит. Пистолет он держал наготове прямо у Кости под ухом.

–Все вирішили, – говорил Костя. – Випускай їхній склад. Да. Нормально. Вони всі віддадуть. В натуре. Уже звонили.

Отдельные слова от Норова ускользали, но общий смысл он ухватывал. Костя выслушал ответ и повернулся к Норову:

–Завтра утром, катит?

–Сейчас!

–Щас не катит. Никого уже на работе нету.

–Пусть найдут, бл..ь!

Обычно Норов так не ругался; сдавали нервы. Костя тоже выругался.

–Им зараз потрибно,– хмуро проговорил он в трубку.– Москали, бать! Ну, пиднимай своих! Хто там у тебе за це видповидае? Скажи, заплатимо. Так заплатимо, заплатимо! Всим заплатимо!

–Скажи, отдашь бабки сразу, как поезд выпустят, – подсказал Норов.

–Пришлю гроши, як тильки поизд видправится,– повторил Костя.– Отвечаю!

Он положил трубку и посмотрел на Норова.

–Часа через полтора поедете.

Норов, не выпуская из рук пистолета, отправил сообщение полковнику: «Все в порядке. Выезжайте.» Еще одно, такое же, он для верности послал машинисту.

Глава шестая

-У тебя, что, вообще нет денег? – спросила у Ляли Анна.

Ляля сложила кружком большой и указательный пальцы с длинными наманикюренными ногтями и показала Анне и Норову.

–Ноль! Триста евро с копейками! Как нищебродка последняя! Да если б я знала, что он так поступит, я б вчера в банкомате сняла, сколько можно! Урод! А глядите, что еще он мне на память оставил!

Она сняла очки, один глаз у нее отливал синевой.

–Он тебя ударил?! – ахнула Анна.

–Прям кулаком, как врежет! У меня аж искры из глаз!

Анна возмущенно обернулась на Норова.

–Ну, строго говоря, не так уж сильно он ей и врезал, – пробормотал Норов.– Просто место чувствительное – глаз…

–А ты что, врач что ли? – обиженно вскинулась Ляля.

–Просто немного понимаю в синяках.

–Да я тебе отвечаю, чуть глаз мне не выбил! – горячо воскликнула Ляля.

–Неужели нельзя обойтись без уголовного жаргона? Как он мне надоел! Вся страна на нем изъясняется, от президента до дворника!

–А как еще тебе объяснить, что я правду говорю?! Детьми, что ль, клясться? А если у меня их нету?

–Честного слова, по-твоему, недостаточно?

–Ну, и кто мне поверит?!

–Действительно, кто у нас поверит честному слову? Ладно, оставим. Рассказывай, что случилось.

Подошел бармен с подносом, и Ляля поспешно натянула очки.

–Простите, месье, – обратился к Норову бармен.– Предыдущий счет мадам добавить к вашему?

Норов вопросительно посмотрел на Лялю.

–Да я тут вчера в номер заказывала кое-что,– пояснила Ляля.

–Сделайте общий счет,– подтвердил Норов бармену.

–Главное, вчера все нормально было, – Ляля все еще не могла смириться с вероломством Брыкина. – Везде по карте платила, никаких проблем. И здесь, когда заселялась, у меня ее проверили, все в порядке. А сегодня этот дятел, консьерж, спрашивает: будете продлять? Я: конечно, буду, ты же видишь, я не выезжаю. Достаю карту, ширкаю, а она не срабатывает. Я – тык-пык, сначала ничего не пойму, давай вроде другую – та же история! Я такая: может у вас тут со связью что не так? А он: «Да нет, вроде, со связью все нормально». Ну, я в банкомат, тут прямо в отеле на входе стоит, думаю, наличными сниму, а банкомат мне какую-то херню пишет. Звоню в Москву, в банк, персональному менеджеру, а эта сука мне: ваша карта заблокирована! Ну, ни хера себе! А у меня ж все карты к вовкиным счетам привязаны! Я прям сходу в осадок выпала! Крохобор, блин! Президенту на него напишу! Пусть знает, какие у него депутаты!

–Ну, в конце концов, это его деньги,– рассудительно заметила Анна.

–В каком смысле – его?! – запальчиво возразила Ляля.– А я, по-твоему, ни на что прав не имею, да?! А жила я с ним три года, это просто так?! Че он только со мной не вытворял! Ты думаешь, его ублажать, это радость великая? Я просто при Пашке не хочу рассказывать, что мне выделывать приходилось, чтоб ему угодить! Да если б это в Америке было, с него по суду три шкуры бы содрали! Там, между прочим, суд всегда на стороне женщины, не то, что у нас! Я, короче, ему звоню, такая: «Ты че творишь, блин, совсем что ли?!». А он, подлец, трубку бросает, прям внагляк! Ну обалдеть! И че мне делать? Я такая сижу в прострации, вдруг, телефон! А номер незнакомый, вообще не определяется. Я: «Алле!», а