Читать книгу - "Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева"

Вроде бы отдышался, успокоился. Отпустило. Зоя с улыбкой накрывает на стол. Есть ему не хочется. Но посидеть, поговорить надо.

– Испугалась? – спрашивает он.

– Прогноза погоды на завтра испугалась. Штормовое предупреждение передали. Представляешь? Это что будет-то?

– Ну свалит пару деревьев, – пожимает он плечами. – Не страшно.

– Ох, как бы крышу в деревне не снесло!

– Умница.

– Что?

Зоя просто клад. Откуда знает, что ему не хочется сейчас говорить о приступе? О чем угодно, только не о младенце в могиле и не о матери. Говори, милая, говори! На даче надо починить крышу, пылесос сломался, девочки пойдут в школу первого сентября. А сейчас еще только июнь. Так почему же она о школе?

– …Ваня, ты бы туда сходил.

– Зачем?

– Головешки переходят в пятый класс.

– В пятый? Им же десять лет! Почему в пятый?

– Ты, Ванечка, все забыл. Они начальную школу закончили в этом году. Им бы английский учить – на курсы год ходили. А у них будет немка.

– Ну и что?

– Надо бы в другой класс или попросить, чтобы учителя поменяли.

– Ну а я-то здесь при чем?

– Сходи, Ваня, к директору.

– Постой. – Он вдруг сообразил. – А ты в какой школе работаешь?

Зоя краснеет:

– Номер один. Недавно перевелась.

– Почему?

– Ваня! Ну зачем сейчас об этом говорить?

– А почему девочки не там учатся? Не в твоей школе?

Она торопливо начинает объяснять:

– Понимаешь, дорогу надо переходить. Я боюсь из-за этого. Дашка-то спокойная, в вот Машка… Пусть уж они во вторую школу ходят. Зачем их переводить?

– А тогда почему ты оттуда ушла? – продолжает допытываться он.

– Да ну тебя, Ваня! – Зоя машет рукой. – В самом деле! Как будто вчера на свет народился! Ой! – зажимает ладошкой рот.

Он народился на свет не вчера. Шестнадцать дней назад. Если быть точным, то еще плюс месяц, который он вычеркнул из жизни, как не представляющий интереса для Дела. У Зои это, видимо, больное: работа и учеба ее детей.

– Хорошо, я схожу, – кивает он. – Где эта школа?

– Ты ж в ней учился!

– Ах да!

Значит, та самая, мимо которой он каждый день ходит на работу. А почему Зоя не может пойти и договориться с директором? Она сейчас в отпуске, он же работает. Значит, что-то там есть для нее неприятное. Не может, значит, не может. Хватит об этом.

– Ну что? Спать?

– Так рано же еще, Ванечка!

– Для чего рано? – улыбается он.

Он уже соскучился. Это его первое везение, счастливый лотерейный билет: любить того, кто любит тебя. Гармония, которую он так долго пытался найти, но не мог. И потом: он отдает долги. За те годы, что здесь не появлялся. Это важно.

…Он смотрит сверху, приподнявшись на локтях, в ее глаза. Один карий, другой голубой. В одном ночь, в другом светлое солнечное утро. И эта женщина казалась ему некрасивой? Не так надо было смотреть. Не так…

– Зоя…

Она уже никуда не спешит. Целует его неторопливо, он так же неторопливо отвечает. Эта ночь никуда не будет записана, ни в какие активы, но она ему нужна так же, как и ей. Столько лет она одна! А женщина устает быть сильной. Он вспомнил вдруг мать. И тут же простил ее. За то, что вышла замуж, и сын стал для нее первым, но после мужа. Хотя за могилу с безымянным крестом не простил. Не смог.