Читать книгу - "Одноклассники - Хельга Графф"

А еще есть престарелые родственники и детки, которым надо давать, давать и давать… В конце концов, имеются дом, квартира, дача, машина, и если горемычный муж не слишком богат или небогат вовсе, то можно считать, что песенка его уже спета! Наши мужчины – существа слабые и под непомерным грузом проблем, основная часть которых ложится именно на фундамент обеспечения семьи, а порой и не одной, чрезвычайно быстро ломаются, не желая тянуть жесткую лямку семейного добытчика всю свою тяжкую, беспросветную жизнь, поэтому в большинстве своем просто исчезают из семьи или не женятся вовсе. Именно по этой причине, вероятно, во всем современном мире сейчас так популярны гражданские браки без взаимных обязательств.

Раньше в эпоху социалистического прошлого жизнь мужчин вообще была рабской. Все заработанные деньги он непременно нес в семью и вручал супруге, получая в день на обед лимитированную сумму в 1 рубль, влача таким образом совершенно жалкое существование и не имея ни единой возможности на интересную и насыщенную жизнь. Верховодила, как правило, жена, то есть «шея», которая вертела «головой», то есть мужем, как хотела. Она одевала, кормила и развлекала «раба» на свой хороший или дурной вкус, а интимные утехи давались ему в награду за хорошее поведение, а посему стоит ли удивляться такому поведению нынешних мужчин, не желающих становиться узниками семьи? Их стойкое стремление не обременять себя ничем, а особенно семьей, конечно, небезосновательно!

– И как ты теперь? – спросила я у приятеля.

– Что как? Всё у меня нормально, есть девушка, – сказал он спокойно.

Его ответ застал меня врасплох. Прошло всего лишь несколько месяцев с момента смерти сожительницы, с которой он прожил несколько лет, а у него уже есть другая!

– Странно…

– И что же тут странного, Оля?! – раздраженно ответил Алексей, впервые за долгое время не назвав меня ласково Олечкой, а сухо Олей. – Я мужчина, и в моей жизни должна быть женщина, а любимая или нет, принципиальной роли не играет, хотя, конечно, хотелось бы чувств с обеих сторон.

Вон оно как! Значит, разницы, кто рядом, нет, и все равно, существует ли любовь. И тут мне стало совершенно ясно, что мой давний друг и бывший любовник – обычный эгоист, никого кроме себя никогда не любивший и не любящий. Бедная Ева была необходима ему только для реализации мужских потребностей, а я лишь идеей-фикс, потому что досталась в свое время не ему, а другому, была первой любовью и, как сказал Фима: «Всё первое никогда не забывается!» В дальнейшем провести со мной свою оставшуюся жизнь ему было бы весьма комфортно, ведь в таком случае не нужно становиться ни «рабом», ни «добытчиком»!

– А о Еве хоть вспоминаешь? По-моему, тебе было хорошо с ней.

– Не часто. А что, собственно, вспоминать-то? Ничего в ней особенного не было. Ева как Ева, что теперь об этом говорить. Ее уже нет и не будет, а мне надо строить свою дальнейшую жизнь.

Вот ведь как! О человеке, с которым прожил вместе несколько лет, ни одного доброго слова: «Ева как Ева». Да… мужчин есть за что ненавидеть! Я живо представила себе, если уйду раньше, как Фима точно так же скажет своей очередной бабе: «Оля как Оля, ничего особенного…», как все-таки обидно и противно одновременно! Все хорошее забывается мгновенно, а в памяти остается или негатив, или полное равнодушие. Конечно, было бы гораздо хуже, если бы он начал ее критиковать за то, что она была «теткой», как говорит его отец, за неразборчивость в искусстве, за то, что неважно выглядела, за ее голубцы, не такие вкусные, как у меня, и так далее, ведь было к чему прицепиться. Но ни хорошего, ни плохого о ней Алексей так больше и не сказал, соблюдая, наверное, негласные земные правила: «О мертвых говорят или хорошо, или никак». Так и подмывало спросить его о новой даме сердца, но мой ядовитый язычок объявил забастовку. Информация о существовании у него очередной подруги неприятно задела меня, но не его, и Алешка здесь же на кладбище начал делиться со мной впечатлениями.

– Могу сказать тебе, что с ней я почти счастлив!

– Почему почти?

– Потому что она моложе меня на двадцать лет! Я очень боюсь ее разочаровать и не хочу потерять. Мне кажется, что впервые за всю мою жизнь люблю по-настоящему!

Когда кажется, креститься надо! Каждое его бездушное слово отзывалось во мне глубокой неприязнью. Более пятнадцати лет этот лживый трепач твердил мне «люблю», а впервые в жизни, оказывается, влюбился в нее!

– Ты и не представляешь себе, что она вытворяет в постели! Не говоря уже о внешних данных! Просто богиня во всех отношениях! Прости, но даже с тобой не было так классно, как с ней! – оживился он.

Какая звонкая, смачная, приправленная многолетней обидой и местью пощечина мне, женщине, которая много лет любила, прощала его зигзаги и предательства, закрывала глаза на унижения, которым он меня подвергал, и половину жизни от чистого сердца ему помогала!

Такого скотского, хамского откровения я не ожидала. Каков подлец! Мне захотелось поскорее завершить разговор и избавиться от его общества, но не тут-то было. Алексей постепенно входил в раж, углубляясь в дебри любовных отношений с новой пассией.

– Знаешь, Ольга, я бы даже хотел иметь от нее ребенка…

Двоих тебе, старпер несчастный, конечно же, не хватает и надо на старости лет слепить еще одного! Как, старый хрен, поднимать-то их будешь?!

От злобных мыслей отвлек голос приятеля:

– …мы усиленно работаем над этим, и я верю в успех, – он улыбнулся, – может, впервые в жизни сумею построить настоящую семью и буду счастлив!

Со мной, значит, у него не было ничего: ни любви, ни счастья, ни радости, НИ-ЧЕ-ГО!

– А знаешь, что? – он схватил меня за руку. – Я хочу тебя с ней познакомить. Ее зовут Аля, Алевтина, вот такое прекрасное русское имя!

Ни за что, перебьешься! После всех слов, сказанных сегодня в мой адрес, я и номер твоего телефона навсегда позабуду, а не то что буду встречаться с твоей новой любовью. Обойдешься, дружок! Я задохнулась от ярости! Если между любовью и ненавистью, как говорит народ, один шаг, то он сейчас мною сделан!

– Нет, даже и не проси! – сказала я жестко. – У меня нет для гостей времени, надо заниматься удочерением Марты и еще одного ребенка. Я не могу уделить тебе ни минуты, прости, – закончила тактично, но он, умоляюще глядя на меня, вновь попросил:

– Оля, я прошу тебя!

– Извини, но нет! – твердо заявила я.

С кладбища разошлись, кто куда. Больше видеть своего приятеля я не могла и не хотела. Жаль, что за пройденные годы так и не смогла раскусить этого паразита!