Читать книгу - "Мираж черной пустыни - Барбара Вуд"

14 июня 1953 года четыре чернокожие африканки вошли в ресторан роскошного и очень элегантного отеля Королевы Виктории на авеню Лорда Тривертона, сели за стол, покрытый льняной ирландской скатертью и сервированный изящным фарфором и столовым серебром.

В зале наступила гробовая тишина. Африканки, одетые в платья из набивного ситца и традиционные тюрбаны, невозмутимо делали заказ онемевшему от шока чернокожему официанту. Они попросили принести им ирио и пошо — традиционные кенийские блюда, которых, конечно же, не было и быть не могло в меню этого отеля.

Немного оправившись от шока и осознав, что происходит, негодующие белые посетители поднялись и демонстративно покинули зал. Несколькими минутами позже появилась полиция. Женщины оказали отчаянное сопротивление, в результате чего было разбито немало фарфора и хрусталя, цветочных ваз, перевернуто несколько тележек для десерта. Трех из них арестовали, но четвертой, за спиной у которой болтался маленький ребенок, удалось ускользнуть через кухню. Прежде чем скрыться бегством вниз по переулку и затем бесследно раствориться в густонаселенных трущобах африканских районов Найроби, она обернулась и запустила в окно отеля камень, к которому была привязана записка со словами: «Это наша земля» и подписью: «Фельдмаршал Ваньиру Матенге».

— Джеймс, я тебе это уже говорила и больше не хочу повторять! Я не буду носить с собой пистолет.

Грейс вложила револьвер обратно в руки Джеймса и пошла прочь.

— Черт побери, Грейс! Послушай меня! Ситуация более чем критическая! Все миссии находятся в опасности. Ты слышала, что произошло в шведской миссии на прошлой неделе?

Грейс сжала губы в упрямую линию. Да, она слышала об этом; и это настолько ее потрясло, что с тех пор она не могла спать по ночам. То, что эти проклятые террористы May May сделали с бедными, невиновными людьми, было даже еще хуже, чем резня в Лари тогда, в марте. А кроме того, теперь нападения совершались прямо среди бела дня! May May осмелели, их преступления становились все более вероломными.

Правительство, по мнению Грейс, совершило большую ошибку, осудив Джомо Кеньяту и приговорив его к семи годам исправительных работ. Она считала, что его вообще нельзя было арестовывать, ведь не существовало никаких доказательств того, что именно он стоял за May May. И вот теперь, вместо того, чтобы положить конец движению за «свободу», несправедливое обращение с Кеньятой только способствовало разжиганию пламени. Тысячи беспутных, безработных молодых головорезов, у которых не было никакой цели в жизни и которые хотели лишь грабить и убивать, каждый день уходили в леса.

Активнее всего May May орудовали в районе вокруг Белладу и миссии Грейс. Самолеты Королевских воздушных сил теперь постоянно и систематически бомбардировали близлежащие Абердерские леса; британские солдаты заполонили всю округу, они устанавливали блокпосты, допрашивали всех подряд; все телефоны были взяты под контроль, все разговоры прослушивались, разговаривать позволялось исключительно на английском языке.

Движение May May набирало силу, и это выражалось не только в количестве борцов за свободу, ушедших в леса, но и в растущей поддержке всего народа кикую. Африканцы учили детей заменять в церковных гимнах слово «Бог» на «Джомо». Слуги, которые раньше были беззаветно преданны своим хозяевам и которым те полностью доверяли, теперь становились добровольными или невольными агентами May May; белым поселенцам было приказано в шесть часов вечера выставлять всю домашнюю прислугу из дому и до утра запираться на все засовы. Вокруг царила полная растерянность, никто не знал, кому доверять, а кого подозревать.

Жестокости и насилия становилось все больше с обеих сторон. May May каждый день убивали лояльных к режиму вождей, нападали на миссии, калечили скот, принадлежащий белым поселенцам; ополченцы, в свою очередь, истязали подозреваемых, прожигая им барабанные перепонки сигаретами. Церемония принятия клятвы, которая когда-то была подробно описана в газетах, становилась все более дикой и варварской — теперь в ней использовались дети и животные, так что эти зверские описания уже никто не рискнул бы напечатать.

Казалось, весь мир сошел с ума.

— Я прошу тебя, Грейс, сделай это ради меня, — продолжал увещевать Джеймс, направляясь вслед за ней в гостиную. — Я не смогу быть спокоен, пока не буду знать, что ты защищена.

— Если я буду носить при себе пистолет, Джеймс, это будет означать, что я собираюсь убивать. А я не буду убивать, Джеймс.

— Даже в целях самозащиты?

— Я и без этого смогу позаботиться о себе.

Раздосадованный ее упрямством, он вложил пистолет обратно в кобуру и положил на стол.

Абсолютно все поселенцы в провинции стали носить с собой оружие, за исключением этой упрямой, своевольной женщины. В свои шестьдесят четыре года Грейс все так же была полна решимости и своеволия, которые выражались в ее гордо расправленных плечах и упрямо сжатых губах. Когда-то именно за эти ее качества он и полюбил ее. Но теперь она была совсем седая и носила очки. В глазах May May она была всего лишь хрупкой, беззащитной женщиной!

В комнату вошел Марио. За те долгие годы, что он провел подле мемсааб доктори, он весь сгорбился и тоже стал абсолютно седым. Он собрался было поставить поднос с чаем и сандвичами на стол, как вдруг увидел пистолет.

— Плохие времена настали, бвана, — грустно заметил он. — Очень плохие времена.

— Марио, — сказал Джеймс, забирая пистолет, чтобы освободить место для подноса, — мы подозреваем, что в округе действует вербовщик May May, который проводит церемонию принятия клятвы. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет, бвана. Я не верю в клятвы. Я добрый христианин.

«Да, — мрачно подумал Джеймс. — И еще одна потенциальная жертва May May. И это единственный защитник Грейс? Стареющий слуга, чья верность хозяйке могла обернуться для него самого смертным приговором?»