Читать книгу - "Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ - Леонид Млечин"

Помощник заглянул в кабинет первого заместителя наркома:

— Вызывали, Андрей Януарьевич?

— Да вас час не дозовешься! — закричал Вышинский. — Что за работников бог послал! Все обленились! Расслабились! Военное время! Всех надо разогнать!

Он глянул на помощника:

— Что вы тут стоите? Идите и работайте!

Вашингтон. Советское посольство. Кабинет посла

Громыко примерял новый посольский мундир.

— Тебе очень идет, — сказала Лидия Дмитриевна.

Послу полагался мундир с вышитой звездочкой на погонах и металлической золоченой эмблемой — двумя скрещенными пальмовыми ветками.

Постучав, вошел шифровальщик. Извиняющимся тоном объяснил:

— Срочная шифровка из Москвы, Андрей Андреевич. Лично вам!

— Что-то случилось? — озабоченно спросила Лидия Дмитриевна.

Кабинет Игнатенко

Игнатенко набрал номер Аристотеля Оазиса.

Тот лежал в постели с молодой девушкой. Когда зазвонил стоявший на туалетном столике телефон, отвлекся с неудовольствием. Протянул руку и небрежным жестом поднял телефонную трубку.

— Хочу сказать вам спасибо за неоценимую помощь, — произнес Игнатенко.

— Что-то я таких денег не знаю — «спасибо», — буркнул Оазис.

Игнатенко у себя в кабинете снисходительно улыбнулся:

— Очень скоро вы убедитесь в том, что сделали очень надежное капиталовложение.

Встреча в Потсдаме

Летом 1945 года разгромленный Берлин казался мертвым городом. Поэтому руководители стран-победительниц собрались в пригороде столицы, в Потсдаме; он меньше пострадал от авиационных налетов и артиллерийских обстрелов. Здесь Иосиф Сталин, американский президент Гарри Трумэн и премьер-министр Уинстон Черчилль решали, что делать с разгромленной Германией. И сохранять ли ее вообще как самостоятельное и единое государство.

Все, кто приехал на конференцию в Потсдам, конечно же пожелали осмотреть столицу поверженного Третьего рейха. Андрей Андреевич Громыко и его помощник Валентин Рожков тоже постояли возле разрушенной имперской канцелярии.

Рожков вполголоса сказал послу:

— Андрей Андреевич, смотрите — министр Форрестол.

Американский военно-морской министр Джеймс Винсент Форрестол не скрывал своей нелюбви к коммунизму и коммунистам и потому не пользовался популярностью среди работавших в Вашингтоне советских дипломатов.

— Вот что было бы с нами, если бы они победили, — заметил министр Форрестол, проходя мимо.

Форрестол и Громыко слегка поклонились друг другу.

— Видите того молодого человека? — так же тихо произнес Валентин Рожков. — Это молодой Кеннеди.

— Сын Джозефа Кеннеди, недавнего посла в Лондоне и сторонника умиротворения Гитлера? — уточнил Громыко.

— Да, — подтвердил помощник, — Кеннеди-младший отличился в боях на Тихом океане с японцами. Награжден. А теперь его комиссовали, он стал журналистом. Но собирается заняться политикой.

Загорелый, стройный, но очень худой молодой человек, широко улыбаясь, подошел к советским дипломатам.

— Я Джек Кеннеди, — непринужденно представился он. — Могу я попросить об интервью с генералиссимусом Сталиным, раз уж он здесь, в Берлине?

Громыко и бровью не повел. Рожков улыбнулся:

— Руководитель советского государства полностью поглощен важными переговорами. В том числе с вашим президентом.

Кеннеди улыбнулся еще шире.

— Я знаю, что Сталин вчера приезжал к Трумэну. Они познакомились и неплохо поговорили. Мне даже известно, чем наш президент угощал вашего.

Открыв блокнот, который он держал в руке, Кеннеди перечислил:

— Суп со шпинатом, жареная печень, бекон, запеченная свинина, картофель, фасоль, фрукты, пирожные… Ну и аппетит у них… От сигары Сталин отказался, а калифорнийское вино оценил.

Джон Кеннеди закрыл блокнот. Улыбка не сходила с его лица.

— Так как насчет интервью с генералиссимусом?

Громыко участливо поинтересовался:

— Как вы себя чувствуете после той драматической истории у Соломоновых островов?