Читать книгу - "Будни рэкетиров - Ярослав Зуев"

– Можешь даже трахнуться…

Кристина дернулась, как от пощечины:

– Зачем ты так?!

– Извини. Вырвалось. В конце концов, он ведь твой муж, а я так, с боку-припеку. Погулять вышел.

Кристина поднялась на ноги.

– Я предлагал тебе сделать выбор, – продолжил Андрей, чувствуя, что если перегнет палку, она может вообще не вернуться. – А воз и ныне там. Раз мы живем в условиях «треугольника», по твоей вине, если ты его обслуживаешь, как дебила, а я помалкиваю в тряпочку, то почему бы тебе с ним не спать. Знаешь, любовнику как-то не с руки ревновать к законному супругу. В конце концов, что я могу поделать? Связать тебя по рукам и ногам? Я тебя связывать не намерен. Так что, делай как знаешь.

* * *

Оговоренный день растянулся в три. Кристина вернулась на четвертый.

– Бедненький, – вздохнула она, заглядывая в пустой, словно заброшенный склеп, холодильник. – Чем же ты питаешься?

– Твоими обещаниями. – Андрей надвинулся со спины. Его руки легли на талию, в то время как рот целовал затылок.

– Погоди. Дай я что-нибудь приготовлю…

– Успеется. – Бандура расправился с молнией на юбке, и та полетела на пол. Кристина сама сбросила трусики, и он взял ее прямо на кухне.

– Холодильник перевернешь!

– Он все равно пустой.

Потом они переместились в комнату.

* * *

– Вот теперь я хочу есть, – сказал Андрей. За окнами наступили сумерки.

– Я еще никогда не делала этого в кухне… – призналась Кристина.

– Большое упущение, детка. Я открываю школу сексуального дизайна, а ты моя единственная дипломница…

Кристина хихикнула:

– Звучит заманчиво.

– А то. Секс на кухне, в ванной, верхом на стиралке, наконец.

– Подозреваю, будет гораздо интереснее курса «Деталей точных механизмов», который, помнится, читал Василий Васильевич.

– Точные механизмы говно! – заверил Бандура. – Вообще другой подход. Минимум теории, и валом практики. Коллоквиумы и коллоквиумы. Первый сегодня вечером. Но, после ужина. – Андрей плотоядно задвигал челюстями. – Протоплазма! Хочу протоплазму!

– Это откуда?

Из Шекли.[12]

Накинув халат, Кристина отправилась готовить еду.

– Я на прошлой неделе купила пакет муки, – обронила она на ходу.

– Где поставила, там и ищи, – отозвался с дивана Бандура. – В твое отсутствие, детка, я еще не дошел до той степени голода, чтобы жрать муку всухомятку. В следующий раз, возможно, дойду.

Кристина предпочла не расслышать. Она взялась за стряпню и через каких-то двадцать минут Андрей уплетал восхитительные блины, смазанные сливочным маслом и сваренными всмятку яйцами.

* * *

Предновогодняя неделя целиком осталась за Андреем. Они с Кристиной ездили за подарками. Город охватила предпраздничная лихорадка. Таков уж наш неписаный закон. Пускай после Нового года придется потуже затянуть ремешки, а кое-кому вообще положить зубы на полку, это дело двадцатое. Новый год – праздник расточительности, гостеприимства и чревоугодия. Водке положено литься рекой, а столам ломиться от еды. А потом: хоть бы и трава не росла.

– Наши у Армейца собираются, – сказал Бандура. – Хочешь, пойдем, а нет, мне и дома с тобой не скучно.

Фраза была произнесена с великолепной беспечностью, свойственной характеру Андрея. Но, его галиону было суждено натолкнуться на риф.

– Андрюшенька, – начала Кристина. – Не знаю, как тебе и сказать… Только пойми меня правильно. И не обижайся, ради Бога. У тебя есть я… и есть друзья. Есть ребята…

– Есть. А что в этом плохого?…

– Это очень даже хорошо, потому что у Василия Васильевича никого нет. И я подумала… Понимаешь… на Новый год… И, в особенности, в канун Нового года… Когда у человека депрессия…

«Вот бы и удавился на дверном косяке, если так».

– … и он один одинешенек, а вокруг все пляшут и веселятся…

«Вот бы сел в ванную да вскрыл вены кухонным тесаком…».

«Взялся бы левой за батарею, а правую засунул в розетку».

– Ты сильный, а он слаб…

Испытанный прием, как правило, действенный.

«И шулерский».

– Я сильный, и поэтому об меня можно ноги вытирать?

По правде говоря, Андрею было, кем заполнить вакуум, образованный Кристиной в Новогоднюю Ночь. Протасов еще с начала декабря обещался превратить квартиру Эдика в бардельеро. «Я обрушу этот город в мрак и разврат», – грозился некогда герой Василия Шукшина.[13]Протасов утверждал нечто подобное.

– Так что никаких левых баб. Ты понял намек, Бандура?

Это подтолкнуло Андрея к решению отметить Новый год дома, на Лепсе. Вдвоем. Поскольку теперь планы летели в тартарары, Андрею ничего не оставалось, как следовать в проложенном Протасовым фарватере. Как сухогрузу за ледоколом по Северному морскому пути.

«Ну что же, – махнул Андрей, – раз пошла такая пьянка, предадимся разврату. Девчонки так девчонки. Сама виновата».

Впрочем, Андрей полагал, что Кристине эта информация ни к чему.

– Хорошо. – Бандура понурил голову. – Ступай, коли так… Выбор за тобой. Тогда давай сразу и разбежимся. – Андрей шагнул на мостовую, собираясь уходить. – Одно тебе скажу. Я ведь не многого хотел. Чтобы ты была рядом. И все. Если мы любим друг друга, – он так пытливо заглянул в ее малахитовые глаза, будто хотел проникнуть в душу, – то почему бы нам не быть вместе? Вот ты говоришь, будто я сильный, а Вася слабый и глупый. Я не спорю, хотя, как по мне, он мерзавец, который катается на тебе верхом. Он одинок, ты говоришь? А я? Я?! Обо мне ты подумала?!

– Андрей! – воскликнула Кристина, сообразив, что он сейчас уйдет.

– Может, тебя смущает то, что я сейчас на мели? Женщины любят утверждать, что это они мечтают о семейном гнездышке, в то время, как мужикам только дай потрахаться. А если как раз наоборот?!

Она застыла ошеломленная, с полными слез глазами.

– Если я хочу слишком многого, так скажи об этом открыто! Если я для тебя беден, тоже скажи, не юли. Надоели мне твои кошки-мышки.

– Андрюша…

– Ничего у нас не получится, пока между нами Бонасюк. Подумай об этом, на досуге.