Читать книгу - "Школа для негодяев - Дэнни Кинг"

Все, сдерживаться дольше у меня не было сил: я громко захохотал, хлопая ладонями по парте.

— Мамочки родные, что за кретин!.. — простонал я, захлебываясь от смеха.

Шарпей разочарованно кивнул и обратился ко мне:

— А у вас какой результат?

— Десять фунтов, — провозгласил я, ещё раз пробежав глазами расчёт и надеясь на успех. Результат оказался правильным.

— Верно. За каждую неделю, проведенную в каталаж… э-э, в тюрьме, Мэттьюзу причитается всего десять фунтов. С пяти грабежей он поимел две с половиной тысячи, отсидел двести пятьдесят недель, делим первое на второе, получается десять фунтов. Теперь всем понятно?

Поразительно, кое-кто так и не воткнулся в задачку. Шарпею пришлось растолковывать все заново и гонять мячик до тех пор, пока основная идея не стала ясна даже Крысе.

— Теперь представьте, что Мэттьюз мог получать в десять и даже пятнадцать раз больше, работая грузчиком в местном супермаркете и не подвергая риску ни себя, ни других. Вывод: в данном случае тяжесть приговора значительно выше стоимости награбленного. Овчинка не стоила выделки. В этом, собственно, и заключается принцип Гафина.

Далее Шарпей пустился в подробное объяснение, что день в тюрьме состоит из двадцати четырех часов, тогда как рабочий день на свободе, оказывается, — всего из восьми. Рабочая неделя на воле, как правило, завершается выходными, а за решеткой — нет. Если ты сел на пять лет, то пять лет и оттрубишь — так, видите ли, принято в тюрьмах.

— Блин, подумать страшно, пять лет без секса, — ужаснулся Рыжий, и класс, в котором было полно девственников, единодушно согласился, что да, это просто кошмар.

— А если бы Мэттьюз вынес пять миллионов фунтов и получил тот же приговор, сколько ему полагалось бы в неделю? — задал очередной вопрос Шарпей.

Предчувствуя хитрость со стороны препода, я поднял руку и неуверенно предположил:

— Нисколько?

— Приятно видеть, что хоть один из вас проявляет сообразительность, однако на сей раз мистер Мэттьюз украл бриллианты стоимостью в пять миллионов, которые не теряют в цене и будут преспокойно дожидаться, пока он выйдет на свободу.

— Он что, спер их с автозаправки? — недоверчиво нахмурился Крыса, и мне сразу захотелось поставить на него еще одну монету.

— Не важно. Сделайте вычисления, и все. Даю подсказку, джентльмены: десять фунтов — неправильный ответ.

Этот расчет оказался чуть-чуть сложнее. Прежде чем я получил результат в двадцать кусков, мне пришлось загнуть чуть не все пальцы на обеих руках.

— Верно! Если бы Мэттьюз вынес бриллиантов на сумму пять миллионов, то каждая неделя в тюрьме компенсировалась бы ему двадцатью тысячами фунтов. Скажете, такой риск оправдан?

Большинство склонилось к мысли, что оправдан, но Шпала заявил, что лучше бы Мэттьюз смылся со своим мешком брюликов, и тогда Шарпей в десятый раз постучал по доске и прочел написанное на ней предложение.

— Что ж, мы с вами посмотрим еще немало видеопленок и решим еще немало задач. С каждым примером тяжесть преступлений и сложность расчетов будут возрастать, поэтому призываю всех быть внимательными и делать записи в тетрадях. Поехали.

Целую неделю мы только этим и занимались — смотрели бесконечные сюжеты о кражах со взломом, налетах, угонах машин, уличных грабежах, магазинном воровстве и прочем криминале, и всякий раз Шарпей проводил нас через одну и ту же процедуру, демонстрируя принцип Гафина — сколько, за какой срок и т. д., так что через некоторое время даже самые тупые из нас уже могли отличить «верняк» от «тухляка».

Пример: Тимми видит в салоне тачки магнитолу. Тимми разбивает стекло и ныряет в салон. Тимми крадет магнитолу и загоняет ее первому встречному в пабе. Копы ловят Тимми и вешают на него нанесение противозаконного ущерба, а также кражу (и все остальное, что только сумеют припаять). Если Тимми привлекают к уголовной ответственности впервые, ему, вероятно, влепят две сотни штрафа и обяжут возместить судебные издержки в размере, скажем ста фунтов. Если Тимми задерживают повторно (за то же самое), ему светит что-то около восьмидесяти часов общественных работ. В третий раз (за аналогичную кражу) судья упечет Тимми за решетку на двадцать восемь дней, а в четвертый — примерно на полгода.

Предположим, Тимми удастся толкнуть магнитолу фунтов эдак за сорок (если в этой чертовой штуковине не встроен защитный код и ее не украшают многочисленные царапины от отвертки).

Сами видите, наш Тимми — мягко выражаясь, не больно-то умен.

— Гм, — скажете вы, — вскрыть тачку и вытащить магнитолу — дело пяти секунд. Риска попасться почти никакого!

Так-то оно так, однако, как любил повторять Шарпей, «каждый преступник рано или поздно сядет в тюрьму». До сих пор мы воспринимали эту тактику запугивания не серьезней, чем детские страшилки, но как только поняли суть принципа Гафина, Шарпей начал оперировать статистическими данными.

Как выяснилось, за прошлый год в Лондоне было совершено около восьмидесяти тысяч краж из автомобилей (я тоже округляю, поэтому цифра приблизительная), и примерно две тысячи Тимми угодили в камеру. На первый раз простительно предположить, что шансы Тимми удрать с классной автомагнитолой очень даже неплохие — сорок к одному. Я сам вначале подумал, что дельце как раз по мне. Шарпей, однако, настойчиво призывал нас включить мозги.

— Представьте: вы пришли на ипподром «Кемптон-парк» и узнали, что ставки на определенную лошадь — сорок к одному. Найти простофилю, который поставит на эту лошадь, будет нелегко. Почему? Потому что ставка невыгодная. Даже если вы решите, что при таком раскладе ваша лошадь непременно придет первой — ну, типа у нее подковы на ракетной тяге, — вам придется поставить целых сорок фунтов ради того, чтобы выиграть всего лишь один фунт, — объяснил Шарпей.

— М-м-м, но если поставить не сорок, а восемьдесят фунтов, то выиграешь уже не один, а два фунта, верно, сэр? — спросил Трамвай, довольный тем, что изобрел ловкий способ удвоить свои денежки.

— А если поставить восемь сотен, сэр?

— Или даже восемь миллионов?

— Тогда выиграешь целый миллион! — восторженно произнес Крыса.

— Не миллион, а сто кусков, — поправил его Шпала.

— Тогда я поставлю восемьдесят лимонов, — заявил Бочка.

— В таком случае вы, юноша, — идиот, — спустил его с небес на землю Шарпей, и все загоготали.

Честно скажу, при всей своей неприязни к Бочке, я как-то не мог разглядеть в его плане слабое место. Если точно знаешь, что вернешь не только свои восемьдесят миллионов, но еще и лимон в придачу за нечего делать, что тут не так?

— А кто сказал, что ваши деньги непременно к тебе вернутся? — прищурился Шарпей.

— Вы, сэр, — удивился Бочка.

— Отнюдь, — презрительно усмехнулся Шарпей. — Я сказал, что ставка — сорок к одному, а сорок к одному — это пари, а не гарантия. Допустим даже, вы действительно захотели поставить восемьдесят миллионов на ту или иную лошадь. Где вы возьмете деньги? Если вы в состоянии просадить восемьдесят лимонов на скачках, то вряд ли станете беспокоиться из-за жалкого миллиона. И все же, мистер Дикинс, каким образом вы добудете деньги?