Читать книгу - "Умножающий печаль - Георгий Вайнер"

До тошноты мне хотелось добраться до места и бросить якорь, а все равно не поддавался себе и монотонно командовал водиле:

— …теперь направо, ага, возьми налево, еще квартал вперед, вот этот дом объедем и чуток направо…

Водила оборачивался ко мне и озабоченно спрашивал:

— Так мы же здесь уже были никак?

— Нет, тут мы не были… Обман зрения — тут ведь все дома и кварталы одинаковые.

И поношенная, серая, как крыса, «шестерка» продолжала петлять в лабиринте жилых коробок спального района Теплый Стан. Ночь, неуверенные огни желтых фонарей, пусто и тихо на улицах, сонно шелестит тополиная листва в скверах, редкие освещенные окна в домах — в спальном районе спят.

Решив, что теперь водила и на Страшном суде не сможет показать, где я вылез, скомандовал остановку:

— Эй, земеля, тормози лаптем! Приехали… Тут, на уголке, прижмись.

Протянул деньги, водила быстро пересчитал, восторженно заблекотал:

— Ну-у, побаловали, господин хороший! Спасибо!

— На здоровье! — Я выбрался из тесной машинки со своим здоровенным баулом.

— Рад помочь развитию малого бизнеса столицы.

— Да какой там бизнес! — усмехнулся водитель. — Я, вообще-то говоря, инженер. Смех сказать — сплошная вялотекущая бедность… Вот эта лошадка только и кормит!

— Не грусти, мы еще увидим небо в алмазах. Якутских… — пообещал я ему уверенно и попер свою неподъемную сумку к дому.

Водитель, до глубины инженерной души растроганный «бетимпексовскими» деньгами, высунувшись из окна, крикнул:

— Вы хоть номер корпуса знаете, подъезд? А то давайте помогу…

— Да вон он, тут он, родимый… — показал я рукой и открыл дверь подъезда.

«Шестерка» завизжала своим раздолбанным сцеплением, сорвалась с места и помчалась по длинному пустому проезду с такой скоростью, будто ночной инженер-извозчик опасался, что я могу вернуться и отобрать деньги безвременно усопшего сторожевого мерина Валеры.

А я долго глядел ему вслед через стекло входной двери, дождался, пока габаритные огни машины исчезли из виду, и вышел из парадного снова на улицу. Огляделся, прислушался — было тихо и пусто. Тогда пошел через дорогу в другую сторону — к домам напротив.

В непроницаемо черной тени большого мусорного контейнера я остановился, достал из кармана сотовый телефон. Замечательная игрушечка! Включил, нажал светящиеся кнопочки цифр. В маленьком пластмассовом тельце бушевала тайная, удивительная жизнь — он тихонько попискивал и шуршал, он испускал невидимые трассирующие очереди сигналов, которые неощутимыми, но очень прочными нитями должны были меня с кем-то связать, мне что-то навязать и как-то круто повязать. Потом на зеленоватом подсвеченном экране всплыли четкие цифры: 717-77-77.

Гудок, еще гудок, и как через треснувший картон — приволокли ко мне электронные ниточки хрипловатый голос:

— Слушаю…

— Николай Иваныч, прости, это тебя Кот Бойко беспокоит… Ты велел звонить, если что…

— Что-нибудь случилось? — В его голосе полыхнула тревога.

— Как тебе сказать… Парню твоему, Валерке, плохо стало…

— В каком смысле?

— В прямом. Мне кажется, он умер…

— Что-о? — Электрончики в трубке возбухли в алый, кипящий гневом и испугом шар.

— Что слышал. Сначала был очень здоровый, а потом стал совсем мертвый…

Николай Иваныч помолчал несколько минут, в телефоне, как в трубочке стетоскопа, было слышно его тяжелое сдавленное дыхание, потом грозно спросил:

— Ты понимаешь, что ты натворил? — И говорил он так сердито и так страшно, что я испугался, как бы телефончик от такой страсти не разлетелся мелкими дребезгами.

— Нет. Не понимаю.

— Вот и мне кажется, что ты этого не соображаешь. Ты где? Надо срочно встретиться!

— Прекрасная мысль! Я уже соскучился по тебе, — засмеялся я вполне доброжелательно. — Мне вообще нравится, что ты такой умный. Жаль, меня за полного козла держишь.

— Да ты послушай меня!.. — крикнул он.

— Остановись! — сказал я быстро, как плюнул. — И не продавай мне больше ситро за шампанское. Ты меня с кем-то спутал. Слушай внимательно: ты пошли чистильщиков в гостиницу, пусть номер приберут, намарафетят все это поганище. «Бетимпексу» и тебе лично такая вонь без надобности. А меня ты не отлавливай — произойдет большая бяка…

— Ты черный, страшный человек, — жалобно-зло сказал Николай Иваныч. — Плохо кончишь…

— Не преувеличивай! — усмехнулся я. — Мы все кончим более-менее одинаково… А засим, как говорят на автоответчике, абонент временно недоступен…

Он что-то там разорялся еще, телефончик прыгал в моей руке. Он был живой. Он брызгал в меня электронными слюнями. Маленький, а злой какой! С размаху бросил я его на асфальт, для верности топнул по трубочке каблуком, поднял расплющенный корпус и швырнул в мусорный контейнер.

И с легким сердцем пошел я в непроницаемый сумрак бесконечных, соединяющихся друг с другом дворов.

МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

СРОЧНОЕ СПЕЦСООБЩЕНИЕ

От оперативного дежурного ГУВД г. Москвы

Около двадцати одного часа на Московской кольцевой автомобильной дороге в районе сорок шестого километра совершено нападение на милицейский конвой, этапирующий из аэропорта «Шереметьево-2» экстрадированного из Франции преступника, гражданина России Василия Смаглия. По имеющейся неподтвержденной информации с места происшествия, начальник конвоя подполковник Фомин и три сопровождавших Смаглия офицера погибли.

Арестованный Василий Смаглий скончался в машине «скорой помощи». По показаниям очевидца на месте происшествия, нападение было осуществлено тремя машинами: «опелем-астра», полуфургоном «Газель» и неустановленной марки большим тяжелогрузным грузовиком. Государственные номерные знаки автомобилей не установлены. Экипаж автомобиля сопровождения ГИБДД — старшие лейтенанты Жуков и Орешкин — тяжелоранены и доставлены вертолетом санитарной авиации в госпиталь Министерства внутренних дел.