Читать книгу - "Тихий омут - Анатолий Галкин"

Перед самым уходом Савенков позвонил Дибичу. Кроме дружеских приветствий, он ничего не ожидал от этого звонка. Именно столько он и получил. По делу Кавторадзе следствие велось самым активным образом: разослали запросы, проверили, изучили, побеседовали… Но всю эту оперативную мишуру завершала фраза Дибича: «стопроцентный висяк». Мог бы с нее начать и больше ничего не говорить. Распушил хвост, как перед телекамерой или на ковре у министра. Привыкай, Дибич, к генеральским погонам. Это уже не офицерское звание, а чиновничья должность.

Савенков предполагал уже завершить разговор, но Дибича отвлекла вошедшая секретарша. После непродолжительной и яркой беседы с ней он все-таки выдал нечто важное:

– Игорек, ты уже все понял? Моя растяпа еще днем получила для тебя депешу и только сейчас передала. Корова! Листочек у нее не туда закололся. Я ей завтра так заколю!

– Остынь, Дибич. Нельзя так с женщинами.

– Женщина? Это в рабочее время? Пусть она приходит ко мне в полночь – заполночь. Я чай пью – садись, чувствуй себя как женщина. А тут ты сотрудник и должна быть впереди, на лихом коне. Вот я какой командир. Правильно я говорю?

– Это Василий Иванович был прав. Он «академиев» не кончал. А ты, Дибич, интеллигентный мент. У тебя же два высших образования.

– Ладно, повоспитывай еще… Слушай депешу: Телефонограмма… Ни тебе откуда, ни кто принял, ни времени. Нет, завтра же на ее место толкового лейтенанта посажу… Слушай текст… Чушь какая-то: «Жуем раков за заливом на берегу, напротив Галиной школы. Пророк».

– Понятно.

– Тебе это понятно, Савенков. Тогда я молчу… Объясни, а то я ночь спать не буду.

– Это пустяк. Спи спокойно. Потом объясню, при встрече.

Это, конечно, не пустяк. Это важно. Однако, это и урок. Надо было предупредить Дибича – не озвучивать такие послания по телефону «Совы». Не предусмотрел. А Ермолов предусмотрел. Да, как ловко зашифровал. Прежде всего подпись: Илья Пророк. Крылов его пару раз так называл. Дальше: раки. В Финляндии сейчас праздник пожирания этих тварей. Все и везде пьют пиво и крошат этих красных «вустриц», ломая им клещи и шейки. «Жуем – это, чтоб было ясно, что они вдвоем с Павленко… И для непонятливых, для тех, кто не знает о финских раковых забавах, дополнение про залив и «Галину школу». Дело в том, что Галина Савенкова окончила десятый класс в Таллинне. А напротив, за заливом, за Финским – Хельсинки или какой-нибудь меленький городок рядом. Молодец Ермолов!

… Подходя к двери, Савенков осмотрелся. На площадке пусто – значит, можно нажимать кнопку звонка. Он до мелочей знал процедуру встречи. После мелодичного перезвона первым откликнется Макс. Его хрипловатый и веселый лай – выражение преданности и восторга. Лишь только приоткроется дверь – в щель просунется его улыбающаяся физиономия, а потом выскочит он весь, огромный, черный, как Багира, пес. Он будет кружиться, загоняя тебя в квартиру, как заблудшую овцу в центр стада. Овчарка – она и здесь овчарка. Потом он будет прыгать вокруг тебя, мешать раздеваться и выражать бурную радость широкими взмахами тяжелого и упругого, как ментовская дубинка хвоста. Удары этого живого «демократизатора» не всегда приятны – они обычно приходятся ниже пояса. Савенков не раз испытал это на своем личном примере… Макс успокоится только тогда, когда шлепками своего языка покроет все лицо и другие открытые части тела.

И тогда наступит очередь серебристой пуделихи Джины. До сих пор она трепетно ожидала своего момента чуть в стороне, опасаясь прыжков этого черного теленка с мятущимся хвостом. Чувства ее столь же глубоки, но нежны и проникновенны. Меньше топота и грохота, совсем не опасен вертлявый помпончик короткого хвоста и короткий язычок резко достигает поставленной цели – твоего носа, подбородка, щек.

Третьей скромно выразит свои чувства жена. Скромно, не потому, что меньше любит, а потому, что человек. А все мы, испорченные цивилизацией люди, умеем сдерживать свои эмоции. Научились «властвовать собой». Иногда это и правильно. Но в данном случае… Жаль!

… Савенков был готов к приему очередной порции информации, скопившейся за день: кто звонил, что интересненького «по ящику» передавали, какую мебель и куда следует переставить. Так было всегда, каждый день. Галина сообщала ему эти мелочи с жаром, с интересом и с обидой, если это выслушивалось без внимания.

Но сегодня она сказала только одну фразу. Было ясно, что за этим стоит что-то важное, какой-то план, интрига:

– Игорь, а давай всех твоих пригласим.

– Давай, но потом, позже. Сейчас никого не собрать. Павленко с Ильей… далеко, раков кушают. Варвару я в Сочи отправил…

– А Олег. Главное, Крылова Олега и его Настю. Можно только их.

– Понятно, решила немного свахой поработать.

– А что?! Ты, Игорь, какой-то… черствый. Мы с тобой уже сколько лет живем? Двадцать пять. И хорошо?

– Отлично.

– Вот! Я и хочу, чтоб у них так же было.

– Так же – не получится. Таких, как мы, больше нет. Ты вообще – единственная и неповторимая. Да и я, в своем роде – уникум для семейной жизни.

– Это все так, но… да все ты понимаешь. Здесь не до шуток, Игорь. Олегу уже тридцать, а он очень несерьезный. Ловелас он.

– Галина! Грубо и несправедливо. Олег уже год как остепенился… Ты хоть знаешь, кто такой Ловелас?

– Нет.

– Герой писателя Ричардсона. Знаешь такого?

– Это, которого Татьяна Ларина в «Онегине» читала.

– Верно, тогда не было мыльных опер и Александры Марининой. Вот Татьяне и приходилось и Ричардсона и Руссо читать. Так этот Ловелас по нынешним временам – вполне благопристойный мальчик.

– Не уводи в сторону, Игорь. Просто мне Настю жалко.

– Ей всего-то двадцать три.

– Самое время. И потом, Игорь, она же одна в Москве. И учится, и работает… Она из Саратова?

– Да, «мы люди не здешние». Она полтора года назад приехала.

– Игорь, а где она сейчас живет?

– На Проспекте Мира, одна в шикарной квартире, в Елагинской. Помнишь это дело?

– Помню. Ее так и не нашли?

– Да, Евгения Елагина – в бегах. Возможно уже год, как «за рубежами нашей великой родины». А Настя, похоже, терзается. Олег прямо мне сказал: «У нее развивается комплекс Павлика Морозова».

– Объясни, Игорь…

– Елагина была ее дальней родственницей. Пригрела, прописала у себя. А Настя вдруг помогает Олегу разоблачить эту… стерву.

– Но, Игорь, там же убийства были, вы даже спасли кого-то. И наворовала эта Елагина на сто таких квартир.

– Я считал – на пятьсот хватит… Не в этом дело, Галя. Ты представь – есть моральные принципы. Общечеловеческие, так сказать… Доносить – нехорошо, гнусно это. Так?

– Да, бесспорно.

– Вот, даже – бесспорно. Вот представь, что ты самый благородный демократ – Ковалев или Старовойтова.