Читать книгу - "Брат ответит - Анна и Сергей Литвиновы"

Балерину начала колотить дрожь. Подошла к своим танцорам, очень фальшиво и бодро спросила:

— Ребята, вы не устали? Третье действие длинное. Может, домой пойдем?

— Нет! Нет! — дружно возмутилась группа.

И снова хлюпала носами, когда Солор безнадежно пытался поймать тень своей погибшей возлюбленной. А Ольга чувствовала, как весь страх, что копился с четырех лет и лишь ненадолго ее отпустил, навалился с новой, сокрушительной силой.

Всю ночь она не спала.

Когда в шесть утра приехал Георгий, чемоданы были уже собраны.

Ольга попросила жениха купить билеты на одиннадцатичасовый «Сапсан» до Питера. Потом позвонила квартирной хозяйке, сказала, что съезжает сегодня. Затем побежала в Центр. К Антонине Валерьевне идти не решилась — оставила заявление Ксюше.

В три пополудни они уже были в Питере. Гулять по Северной столице не стали — сразу пересели на «Ласточку» и отправились в Псков.

Гоша всю дорогу переживал, что Оля испугается его убогого домика, суровой бабушки, трех громадин — борзых собак. Но невеста заверила, что с ним она больше никого и никогда бояться не будет.

Римма

Нет ничего в мире лучше горячего душа. Я включила абсолютный кипяток, но все равно пару минут меня продолжала бить дрожь. А потом — наступила полная эйфория. До чего приятно возлежать после трудного дня под пушистым одеялом на мягких простынях! Ощущать свое тело теплым, чистым и (чего зря скромничать) красивым! Щипать виноград из вазы с фруктами. И смотреть в приглушенном свете торшера трогательный индийский фильм на огромном экране.

Я чувствовала себя великолепно. Фигурант найден, задание выполнено, затраты минимальны. Чего еще можно желать?

Единственно, Ольгин рассказ — о дохлой крысе под дверью, об угрозах — меня слегка взволновал.

Впрочем, чего теперь за нее беспокоиться? Балерина сбежала, находится в семистах километрах от Москвы, под охраной жениха, суровой старухи и трех борзых собак.

Деревню Прасковичи накрыла тьма, но оказалась она не такой черной, как в это же время в Москве. Чувствовалось, что Питер с его белыми ночами неподалеку. Терпеть не могу спать, когда в комнате светло. Я на секунду выпрыгнула из постели, задернула плотные шторы. Теперь все готово к тому, чтобы не выбираться из кровати как минимум ближайшие десять часов. Устала и заслужила. Даже волосы укладывать не буду. Ногти у меня сейчас синие с черной окантовкой, под такой окрас живописный беспорядок на голове очень даже пойдет.

Индийские страсти на экране медленно, но верно нагоняли зевоту, я взяла пульт и никак не могла решить, что делать дальше. Погонять каналы еще или просто выключить телевизор? А может, позвонить Федору? Похвастаться своими успехами? Или пока промолчать? Вернуться в Москву, пригласить в офис и предъявить ему Ольгино письмо?

Но тут сомнения разрешились сами собой. Зазвонил мобильник. Мой заказчик, легок на помине. Уверенный в себе парень. Не стесняется дергать в десять вечера.

Я отозвалась — нарочито бодрым голосом:

— Алло.

— Римма, вы где? — Его голос звучал сипло, почти панически.

— В Прасковичах, — ляпнула я.

— Это что такое? — растерялся он.

— Деревня. Под Псковом, — отчиталась я.

И страшно на себя разозлилась. Паша всегда меня учил, что не надо выдавать лишнюю информацию. Но я никак не могла избавиться от бэкграунда секретарши: спрашивают — надо отвечать.

Федор, к счастью, не расспрашивал, зачем меня понесло в Псков. Даже, по-моему, вообще информацию не воспринял. Убитым тоном произнес:

— У вас телевизор рядом?

— Да.

— Включите.

— Зачем?

— А вы что, ничего не знаете еще?

Мне показалось — не прошибаемый на вид паркур-мастер на грани истерики.

— О чем я должна знать? — И спокойно уточнила: — Какой канал?

— Любые новости.

Железный Федор всхлипнул. Пробормотал:

— Посмотрите пока. А я… я вам позже перезвоню.

В трубке запищали гудки. Я отшвырнула телефон, щелкнула кнопкой пульта и сама не заметила, как вцепилась зубами в свой идеально накрашенный ноготь.

Пятью часами ранее

Москва

Небо весь день злилось и хмурилось, но прогноз дождя не обещал. Российским сайтам с погодой Дик не очень-то доверял, однако иностранные тоже клялись: будет пасмурно, однако сухо.

Он вышел на ресепшен и сообщил Ксюше:

— Мы сегодня пойдем на пленэр.

— Very good^[6], мистер Саймон! Ten people reg… записано, короче. Я приготовлю мольберты и стульчики.

Дик улыбнулся. Рациональная Ксюша считала: коли имеется бесплатный американец, надо обязательно практиковать с ним английский. Поэтому помог:

— are registered. Это страдательный залог.

— Ten people are registered^[7], — старательно повторила девушка. — Спасибо, Дик. Ты классный!

Ричард Саймон работал в Центре реабилитации уже второй год, давно успел и русский неплохо выучить, и к реалиям привыкнуть. Многое из того, что прежде считал национальными причудами, понял и принял. Начал носить дома тапочки, перестал всем подряд улыбаться, искренне полюбил кроваво-красную мешанину под названием борщ. Но некоторых вещей понять не мог никак. Причем захват Крыма и скользкая плитка вместо нормального асфальта на улицах раздражали его куда меньше, чем то, как на Руси относились к инвалидам. В СМИ любили писать про инклюзивное обучение, безбарьерную среду. Однако на деле парковки у самого входа в магазин занимали наглые джипы безо всяких опознавательных знаков на заднем стекле, пенсия по нетрудоспособности редко превышала сто долларов. А главное — даже интеллигенты, даже благотворители, не говоря о простом народе, дружно считали: больной человек — второй сорт. Люди в колясках на улицах практически не появлялись. И дело не только в отсутствии лифтов и пандусов. Инвалиды, несомненно, просто стыдились. Стыдиться своего недуга, какая дикость! Но что им оставалось? Нигде в мире Ричард не встречал этого особого, одновременно надменного, любопытного и жалостливого взгляда, каким в России смотрели на других. И если бы просто смотрели! Американец иногда водил своих подопечных на экскурсии в музеи и каждый раз вздрагивал, когда приличная с виду публика шипела им в спину про уродов и отбросов. И тем более не мог понять, почему сайт, где призывают «очистить мир от человеческого хлама», не ликвидируют навсегда. Почему подростки швыряют в его пациентов бомбочками с водой, а полиция никак не реагирует?! Как на форуме обычного спортклуба могут всерьез писать, что неполноценных надо кастрировать, дабы пресечь распространение дефектных генов?!