Читать книгу - "Соверен - К. Дж. Сэнсом"

— Только письмо от дяди. Он пишет, мои старики очень горюют об утрате земли. Он хочет свозить их в Лондон, повидаться со мной. Думает, это их утешит. Я тоже не прочь с ними повидаться. После того как мы вернемся в Лондон, я буду служить в Тауэре.

— Непременно приведите ко мне своих родителей, когда они приедут в Лондон, — сказал я. — Я очень сожалею, что стал невольной причиной их бед, и сделаю все возможное, чтобы исправить свою оплошность.

— Вы думаете, нашу землю можно вернуть?

— Не могу сказать ничего определенного, пока не увижу бумаги. Но, повторяю, я сделаю все возможное.

Сержант устремил на меня долгий испытующий взгляд.

— Вы моя последняя надежда, сэр. Не представляю, что будет с моими стариками, если у них отнимут землю.

Чувство собственной вины не оставляло меня, когда я двинулся по тропе, которая поднималась на крутой склон холма. По обеим сторонам широкой тропы росли дубы, и ее покрывал сплошной ковер опавших листьев, так что я постоянно боялся поскользнуться. Вокруг стояла тишина, и в какой-то момент мне стало не по себе. Но потом я понял, что издалека увижу любого, кто попытается ко мне приблизиться, и успокоился.

Прохладный ветер заставлял меня плотнее кутаться в плащ. Вскоре я оказался в деревне, которая состояла из единственной улицы, вдоль которой тянулись убогие домишки. Несколько куриц сосредоточенно рылись в песке, прямо посреди дороги валялась свинья. Что до людей, то, за исключением ребятишек, игравших в огромной луже, я не увидел ни одной живой души. Как видно, взрослые были внизу, в полях, помогали путешественникам устроиться на ночлег.

За деревней дорога стала резко забирать вверх. Оказавшись на самой вершине холма, я увидел открытую площадку, на которой возвышалась церковь, выстроенная в норманнском стиле. Старинное кладбище, видневшееся слева от церкви, простиралось до самого леса. Прежде чем войти в кладбищенские ворота, я остановился, чтобы перевести дух. Здесь, наверху, воздух был необыкновенно чистым и свежим. Справа я заметил сигнальную башню, высотой примерно футов двадцать, и подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Несколько лет назад Кромвель отдал приказ возводить подобные сооружения на холмах по всей стране. Тогда над Англией нависла опасность войны с Францией и Испанией, странами, которые сохраняли верность Папе и защищали его интересы.

Отсюда, с холма, открывался вид на лагерь, устроенный в полях. И вновь, как и в Фулфорде, когда я впервые увидел процессию, это огромное скопление народа показалось мне бесформенным пестрым пятном, которое растеклось на поверхности земли. Я нашел взглядом помещичий дом, на эту ночь ставший резиденцией короля. Это был красивый старинный особняк. По словам Бродерика, король отобрал его у Роберта Констебла.

«Король прибрал к рукам владения многих своих подданных», — пронеслось у меня в голове.

— В ясные дни отсюда видно кафедральный собор Йорка.

Голос, внезапно раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел Джайлса.

— Господи боже, как вы меня напугали.

— Простите. Я как раз шел к могиле родителей, когда увидел вас. Из-за опавших листьев вы не слышали моих шагов. Вид у вас печальный, Мэтью.

— Я просто устал от суеты и многолюдья и почувствовал неодолимое желание прогуляться. Здесь, наверху, так легко дышится.

— Да, и все, что творится внизу, представляется таким мелким и незначительным.

Взгляд старика устремился к туманному горизонту. Солнце садилось в белесые тучи, пронизывая их своими пурпурными лучами.

— Представляете, давным-давно, в ранней юности, я часто стоял здесь и глядел на далекие очертания собора, — сказал Джайлс, опираясь на палку. — И в один из вечеров решил, что выучусь на законника и буду жить в Йорке.

— Вы выполнили свое намерение.

— Да, — кивнул Джайлс. — Сколько лет прошло с той поры, страшно подумать. Тогда отношения человека и Бога представлялись ясными и определенными. А потом все перевернулось с ног на голову, — изрек он с сокрушенным вздохом. — Йорку и северным графствам подобное перемещение пошло не на пользу.

— Возможно, после визита короля все наладится.

— Не думаю, что визит короля хоть в какой-то мере способствовал разрешению назревших на севере проблем, — покачал головой Джайлс. — Да, он сумел подкупить местных дворян и заставил их принести клятву верности. Но достаточно взглянуть на лица простых людей, чтобы понять — они отнюдь не испытывают верноподданнических чувств.

— Джайлс, да вы, похоже, из тех, кто ненавидит богатых и мечтает отобрать от них все их имущество, — заметил я с натужным смехом. — Порой мне кажется, подобная мера не лишена справедливости.

— Нет-нет, вы неверно истолковали мои слова, — затряс своей львиной гривой Джайлс. — Я рьяный приверженец монархии. Убежден, лишь королевская власть может принести Англии благоденствие. К несчастью для этой страны, у нее нет достойного короля.

— Не могу не согласиться с вами, — кивнул я, устремив взор в поля.

Они начинались у самого подножия холма и резко обрывались у кромки болот, которые тянулись на многие мили.

Я решил сменить тему разговора, вновь осознав со всей остротой, какими шаткими стали мои убеждения, некогда столь неколебимые.

— А где находилась ферма ваших родителей, Джайлс? — осведомился я.

— Вон там, — указал он палкой на несколько жавшихся друг к другу домов. — Мой отец своими руками осушил участок земли. Вы видите сами: здешние болота очень велики, и заблудиться в них не составляет труда. Раньше неподалеку отсюда находился небольшой монастырь, и его монахи сопровождали путников через болота и искали сбившихся с пути. Этого монастыря уже нет. Король отобрал у монахов их убогое пристанище.

— В детстве вы были счастливы? — спросил я.

— О, более чем, — откликнулся Джайлс, просияв улыбкой.

— А разве ваш отец не хотел, чтобы вы продолжили его дело и занялись бы хозяйством на ферме?

— Нет. Я хорошо учился в школе, и отец быстро понял, что книги и ученые споры интересуют меня куда больше, чем дренажные канавы и навоз для удобрения. Родители возлагали на меня большие надежды, они не сомневались, что смогут гордиться мной.

— Я тоже сызмальства полюбил книги. А еще я любил рисовать и до недавнего времени баловался красками. Но я всегда понимал, что отец мой хотел бы иметь совсем другого сына — здорового, крепкого и выносливого. Такой сын с малых лет был бы ему помощником и со временем стал бы хорошим хозяином на ферме.

— Родители поступают разумно, когда принимают своих детей такими, какие они есть. К тому же у вашего отца не было повода для разочарований. Ведь умная голова — ничуть не меньший дар, чем здоровое и крепкое тело.

— Думаю, он пытался убедить себя в этом, — с грустной улыбкой заметил я. — Что до матери, я плохо ее помню. Она умерла, когда мне было десять лет.