Читать книгу - "Время скорпионов - D.O.A."

Сильвен вернул ее к действительности, взяв за руку. Тут Амель заметила на столе четыре бокала для шампанского и поняла, что наступил роковой момент.

— Мы оба, э-э-э… Мы должны вам кое-что сказать.

Амель опустила глаза, что ее свекровь расценила как знак кротости и смирения.

— Мы решили завести ребенка. Амель перестала… — Голос мужа заглушил шум ресторана.

Когда журналистка подняла глаза, она обнаружила, что сотрапезники подхватили бокалы и ждут ее, чтобы чокнуться. Она последовала их примеру, и бокалы столкнулись, издав низкий хрустальный звон.

Мадам Рувьер заговорщицки склонилась к ней:

— Знаете, я понимаю ваше волнение. Быть матерью: для нас это так важно. А в первый раз… что может быть прекраснее! — Она перевела влюбленные глаза на сына и не заметила, какого нечеловеческого усилия стоило Амель сдержать слезы.

Пикап с включенными аварийными сигналами стоял поблизости от служебного входа. Камель ждал возвращения Фареза, несущего остатки использованного в эти выходные материала. Первая фаза их работы завершена. Они высверлили и замаскировали все пазы, не оставив ни малейшего следа своего присутствия.

До их следующей встречи Фарезу предстояло вернуться к обычной работе, а Камель должен приступить к изготовлению разных зарядов. Ракеты доставят в последнюю очередь, когда прибудет Vx.

Камель следил за бесконечным потоком несущихся по набережным Сены автомобилей: после короткого отдыха в выходные парижане спешили домой. Он вспоминал о похожих событиях другой жизни, когда его еще звали Зубеир Уннас и он что-то собой представлял. Он с горечью признал, что время радости, простоты и умиротворения в его жизни миновало. Сегодня он вел жизнь параноика — тайную, тревожную, лишенную покоя.

Из отверстия подземной галереи появился Фарез и, закрыв за собой решетку, подошел к машине:

— Все в порядке. — Он поставил в пикап ящик с инструментами и опустил заднюю дверцу кузова. — Куда тебя подвезти, гуйа?

Камель все не мог оторвать взгляда от воскресного потока машин.

— На Лионский вокзал. Там я сяду на поезд скоростной линии метро.

Входя в квартиру по возвращении из Вексена, Ружар пропустил жену вперед. Она сразу же молча прошла в спальню. Глядя ей вслед, он с облегчением думал о том, что наконец закончились эти два дня, когда они не обменялись ни единым словом, кроме самых необходимых. Он в очередной раз уступил из приличия, потому что обещал и хотел покоя. Из трусости. Вопреки своим прекрасным речам, Ружар был не способен отказаться от мелких бытовых удобств и финансовых вливаний в свою жизнь. С годами оба смирились с ситуацией, виновным за которую в основном был он. Деньги и горечь осознания невозможности когда-нибудь иметь детей, боль от совершенного предательства были единственным, что он еще разделял со своей женой. Ему принадлежала только его работа, только ею он действительно владел.

И временные любовницы. Воспоминание о залитом потом лице Амель в туалете бара пронзило его воображение. Девчонка оказалась не слишком умелой, но по ее заднице он скучал.

Ружар взглянул на часы и решил заглянуть в редакцию нынче же вечером. Все выходные он думал о замогильном почтовом отправлении Жан-Франсуа Донжона. В пятницу днем заголовки электронных писем предоставили ему несколько интересных деталей, например перекличку между датами некоторых писем и событиями, на которые обратил его внимание «самоубийца». К тому же эти совпадения бросали новый свет на содержание двух расшифрованных сообщений, но журналист не имел возможности покопаться в материалах, поскольку уехал. Клейн решил, что лучше запереть документы в сейфе у себя в кабинете и не выпускать наружу ни одной копии.

Сотруднице журнального архива удалось разыскать для него имена жертв упомянутого в статье происшествия. Нурредин и Халед Харбауи. Она же сообщила ему, что эти двое были в числе подозреваемых, арестованных несколько недель назад сотрудниками контрразведки.

Все это вывело его на правильную дорогу.

Одно из нерасшифрованных электронных писем было послано отправителем, назвавшимся «EPEIRE»,[219]вскоре после «дорожно-транспортного происшествия». На первый взгляд сообщение выглядело совершенно невинным, но в случае, если оно имело отношение к смерти братьев Харбауи, принимало более мрачный оборот. Интуиция подсказывала журналисту, что у него в руках отчет о выполненной работе, в результате которой было одновременно поражены две цели. Произошли две смерти. Две казни.

В распоряжении Ружара наконец оказалась ниточка, связывающая две из четырех подозрительных смертей, — зашифрованные сообщения, очевидно относящиеся к дорожно-транспортному происшествию и к Обществу оперативной обработки, откуда, похоже, отправлялись эпистолы.

Это были не единственные обнадеживающие открытия пятницы. Поль изучил последний документ из посылки «Мартины» — распечатку цифровых данных. Коллега подтвердил то, что Ружар уже и сам подозревал. Таблица содержала данные о серии финансовых транзакций, датированных разными днями, в первой колонке, проведенных одним-единственным подателем заявки, чье имя в закодированном виде возникало в следующей колонке. Оставшиеся буквенные и цифровые последовательности, вероятно, соответствовали адресатам этих операций. Поль, сохранивший крепкие дружеские отношения в люксембургских редакциях, пообещал все разузнать, но предупредил, что на это понадобится время.

Ружару следовало запастись терпением. Поразмыслив, он принял решение не выходить вечером из дому и отправился в гостиную. Наливая себе портвейн, он увидел, как по коридору прошла жена, переодетая ко сну. Под халатом угадывался ее слегка расплывшийся силуэт, и Ружар отвел взгляд, чтобы не думать о надвигающейся ночи, которую ему предстоит провести возле этого стареющего тела.

04.12.2001

Не сказав ни слова своим телохранителям, Шарль Стейнер вышел из машины и устремился в холл дома номер тридцать три по улице Бельшас в седьмом округе. Его шофер проехал еще немного и припарковался на чудом оказавшемся свободным месте, предназначенном для автомобилей доставки. Занятый своим маневром, он не обратил внимания на прохожего в капюшоне, джинсах, кроссовках и штормовке, вошедшего в ресторан, расположенный в доме двадцать, как раз напротив здания, где только что исчез шеф Общества оперативной обработки, управления и надзора.

Этот странный клиент резко выделялся среди модной золотой молодежи, составляющей основную часть посетителей кафе. Менье снял капюшон и уселся в баре, возле самой двери, боком поставив принесенную с собой спортивную сумку на стойку. Сторона, направленная к выходу, была снабжена тонкой черной нейлоновой сеткой, скрывающей объектив сверхчувствительной камеры.

Бармен хотел было сделать ему замечание, но полицейский незаметно показал свое удостоверение:

— Я ненадолго. А пока не принесете ли мне пиво с лимонадом?[220]Похолоднее, пожалуйста. — И он вернулся к наблюдениям.