Читать книгу - "Искатель приключений - Ксавье Монтепен"

– Итак, вы не находите никаких средств к исцелению? – спросил жид с крайним беспокойством.

– Никаких.

– Вы не имеете никакой надежды?

– Бог Авраама, Исаака и Иакова один может спасти ее… Чудом…

– Но если причина ее болезни заключается в глубокой печали, в которой она не хочет признаться и которая ее убивает… И если эта печаль прекратится, может ли Дебора поправиться?

– Может быть, силы молодости тогда и восторжествуют над причиненными уже опустошениями, но, кажется, уже поздно…

– Вы придете еще?

– К чему?

Жид остался один со своим отчаянием.

– О! Боже! Боже! – вскричал он, подняв руки к небу. – Неужели там написано, что я буду убийцей моей дочери?! Я хотел ее счастья, и вот как я вознагражден за мою любовь к ней! Я сделал все, чего требовал мой долг… Сделаю даже более! Я уступлю… Пусть погибнет будущность этой несчастной девушки, но пусть она останется жива, пусть останется жива!..

И он пошел к Деборе. Она встретила его той самой душераздирающей улыбкой, которая уже несколько недель терзала сердце бедного отца.

– Дочь моя, – сказал он ей, – как ты себя чувствуешь сегодня?

– Хорошо, батюшка; мне кажется, что я страдаю менее…

Выражение, с которым были произнесены эти слова, опровергало их смысл.

– Послушай, – продолжал Натан, – я должен сделать тебе признание и просить у тебя прощения…

Дебора обратила на отца удивленный взор.

– Признание?! Прощения? – повторила она.

– Да… Я принес тебе много вреда, но раскаиваюсь… Еще есть время поправить все…

– Зачем вы говорите такое, батюшка? Вы знаете, что никогда не можете ничем повредить мне…

– Позволь мне продолжать, дитя мое. Я хочу говорить с тобою о кавалере Рауле де ла Транблэ.

Яркий румянец заменил смертельную бледность на щеках молодой девушки. Она склонила голову на исхудалую грудь, но не сказала ни слова. Натан продолжал:

– Знаешь ли ты, почему я не согласился отдать твою руку этому дворянину?

– Вы мне говорили, батюшка, – пролепетала Дебора.

– Я говорил тебе, что он не сделает тебя счастливой… Я говорил тебе, что он игрок и скоро промотает твое состояние…

– Да, вы говорили мне это… И я вам не возражала, потому что, может быть, это было бы и справедливо!

– Это не было справедливо… Я обманывался… Или скорее, я лгал… Для этого отказа у меня была другая причина…

Глаза Деборы выразили удивление. Она могла только прошептать:

– Другая причина! Какая же?

– Представь себе… я едва смею признаться… в моей отцовской ревности я боялся, чтобы ты, сделавшись знатной дамой, не возгордилась, не стала презирать твоего старого отца… А видишь ли, я так люблю тебя, что мысль не быть исключительно любимым тобою терзала меня…

– Я могу вас разлюбить!.. Я стану презирать моего отца!.. Ах! Как дурно вы судите обо мне!..

– Теперь я понял это, дитя мое… Понял… И прошу у тебя прощения… Прошу на коленях…

И старик в самом деле склонился перед дочерью.

– Что вы делаете, батюшка! – вскричала Дебора, силясь приподнять его. – Что вы делаете!.. Отец на коленях перед дочерью!

– Это мое место… Я останусь тут до тех пор, пока не услышу, что ты мне прощаешь…

– Я не могу вам простить, потому что никогда не сердилась на вас.

– Но ты страдала!

– Это правда.

– Теперь, когда я понял свое заблуждение… Теперь, когда нет более препятствий к исполнению твоего желания… Ты уже не страдаешь, не правда ли?

– Нет более препятствий? – повторила Дебора, едва дыша. – Вы говорите, что нет более препятствий?

– Да, дитя мое… Если ты все еще думаешь о кавалере де ла Транблэ… Я согласен, чтобы ты сделалась его женой…

Эти слова жгли горло Натана как раскаленное железо. Как только он произнес их, Дебора громко вскрикнула и, встав с дивана, на котором лежала, упала без чувств на руки отца. Натан думал, что избыток изумления и радости убил ее. Если бы в эту минуту у него случился в руках нож, без сомнения, он вонзил бы его в свое сердце. Он ударился головой о стену, повторяя с судорожными рыданиями:

– Я убийца своей дочери!.. Убийца! Убийца!..

Потом он упал на колени возле безжизненного тела Деборы, приложился пылающим лбом к ее груди, которая казалась ему холодной, и вскричал прерывистым голосом:

– Умерла!.. Умерла!.. И это я… Я… Ее отец… Убил ее!

Но вдруг он почувствовал, как обе руки Деборы обвились вокруг его шеи, почувствовал на своей щеке, омоченной слезами, поцелуй и услыхал, как слабый голос шепнул ему:

– Я счастлива… Очень счастлива… И теперь я не хочу умирать!..

Через несколько минут после этого жид написал к Раулю:

«Приезжайте, если вы все еще любите Дебору… Дебора ваша».

CXXVII. Десять луидоров за яд

На другой день Венера, каждодневно проводившая по нескольку часов с огорченной и умирающей Деборой, пришла в обычное время.

В ту минуту, коша она приподняла портьеру, вот какая картина представилась ей: Дебора, в восхитительнейшем восточном костюме, прелестная своей бледностью, своими длинными великолепными черными волосами, заплетенными на голове в пышную диадему, сидела рука об руку с Раулем де ла Транблэ, приютившимся у ее ног на шелковой подушке. Со вчерашнего дня девушка будто преобразилась. Видно было, что жизнь возвратилась к ней! Молодость и любовь совершили это чудо, напрасно предпринимаемое докторами.

Натан, стоя в нескольких шагах от описанной нами группы, любовался на нее с неописуемой улыбкой.

«Дочь моя спасена, – думал он, – спасена. Но какой ценой!»

Венера попятилась, как будто наступила на змею, как будто почувствовала уже в теле своем ее ядовитый укус. Она хотела убежать, чтобы излить свою ревнивую ярость в криках и рыданиях; но было уже слишком поздно. Дебора увидела свою приятельницу. Она встала и, все еще держа Рауля за руку, подошла с ним к Венере и сказала, протягивая ей другую руку:

– Вот тот, о котором я вам говорила так часто, кого я любила… Вот мой жених.

Венера уже успела принять спокойный вид. Она поклонилась и отвечала:

– Я уже знаю кавалера де ла Транблэ.

– Вы его знаете! – вскричала Дебора, устремив на Рауля и на Венеру подозрительный взгляд.

– Эта девица спасла мне жизнь, – сказал Рауль.

– Где? Как? – с живостью спросила жидовка.

Рауль рассказал о ночном кровавом приключении на улице Прусвер.

– Странно, что Венера вас не узнала, – прошептала Дебора, которая боролась с непреодолимым подозрением, – или, по крайней мере, мне непонятно, почему она не сказала мне, что узнала вас в тот день, когда, услышав ваше имя и приподняв портьеру, чтобы взглянуть на вас, она упала в обморок…