Читать книгу - "Защита - Стив Кавана"

Записка же, которую она мне подсунула, явно ставила целью выбить защиту из колеи. Это означало, что у Мириам у самой пошаливают нервишки. Убийство далеко не рядовое. Сегодня решается вопрос всей ее дальнейшей карьеры. Если она каким-то чудом вдруг упустит столь редкостный шанс – хотя дело-то, в общем, не из сложных, – то прости-прощай все планы на будущее. Зачастую обвинители испытывают еще большее давление в таких делах, поскольку от них ждут лишь победы, и если она отстоит свой вердикт, пока федералы держат под ручки ее главного свидетеля, вести о ее победе быстро разнесутся в нужных кругах. Я передал записку Волчеку. Во-первых, для того, чтобы он не заподозрил, будто записками я пытаюсь сообщить обвинению о бомбе, а во-вторых, мне надо было его чем-то испугать. Люди, когда напуганы, легче идут на компромиссы. Если б существовали такие вещи, как воровская библия, то на самой первой странице там было бы черным по белому написано ровно то же самое, что и в руководстве для судебных адвокатов: «Дай людям то, что они хотят».

– Думаю, что она начнет прямо с вопроса о залоге, – сказал я.

Артурас перегнулся через барьер, чтобы лучше нас слышать. Я увидел, как Волчек заметно побледнел и повернулся к Артурасу.

– Такого в твоих планах не было, – сказал он.

– На данный момент у нее ничего не выйдет. Адвокаты предупреждали, что она наверняка попытается, но четко заверили, что она обломается, – отозвался тот.

– А тебе не кажется, что подобный оптимизм мог был вызван просто желанием срубить хороший аванс? – встрял я. Посмотрел, как напрягается лицо Артураса, как он щурит глаза.

– Она, должно быть, считает, что первый свидетель у нее просто убойный. Грамотный прокурор всегда начинает слушание с сильного свидетеля. А Мириам Салливан – действительно грамотный прокурор. Решила, наверное, что показаний первого же свидетеля хватит, чтобы надеть на вас наручники.

Волчек оскалил зубы, рявкнул:

– Артурас, ты же мне втирал, будто все продумал! У тебя было целых два года, чтобы все подготовить! А теперь то Джек не желает вылезать из лимузина с бомбой, не говоря уже о проходе через охрану, то еще вот это…

Он даже потянулся к физиономии Артураса, словно собираясь заграбастать ее скрюченными пальцами, но вовремя опомнился.

– Если ты меня опять подставишь…

Покачал головой.

Артурас машинально погладил шрам на щеке. Заметил, что я за ним наблюдаю, отдернул руку от лица. Вблизи было заметно, что шрам даже еще окончательно не зажил – из красной ранки наверху, под самым глазом, сочилась полупрозрачная сукровица. Ребятки вроде Артураса по больницам да травмпунктам не ходят, и тот, кто накладывал ему швы, был явно в этом деле не мастак. Дворовые доктора и сами себе-то не могут шприц всадить без того, чтобы заразу не занести, – какие там швы, какая гигиена? Рубец явно келоидный^[6], с нагноением, и, скорее всего, таким и останется – поврежденная ткань порой так до конца и не заживает.

Прикинул, откуда вообще этот шрам взялся. Не исключено, что после наказания от Волчека за какой-то прошлый косяк. Артурас излил свою ярость на меня.

– Не вздумайте позволить ей отозвать залог! Хоть наизнанку вывернитесь! На кону жизнь вашей дочери! Один телефонный звонок – и ей перережут ее хрупкое горлышко!

От злости у меня даже предательская дрожь в голосе пропала.

– Спокойно, – сказал я. – Я этого не допущу. Чтобы в первый же день отозвать залог, ей потребуется что-то совсем уж невероятное. Но что бы у нее там ни было, я с этим разберусь.

Услышал, как открывается дверь за судейской трибуной. Вот-вот начнется слушание дела, о котором я не имею ни малейшего представления. Что бы там Мириам ни прятала в рукаве, узнаю я об этом только из ее вступительного обращения к присяжным. Поправил галстук, разгладил пиджак, постоянно ощущая давление приделанной к спине бомбы.

– Тишина в зале! Всем встать. Судья – достопочтенная Габриэла Пайк, слушается дело регистрационный номер пятьсот пятьдесят два сто девяносто два «Народ против Олека Волчека» по одному пункту обвинения: убийство первой степени.

Не успел еще судебный пристав привычно отбарабанить предписанную формулу, как в зал рысцой вбежала миниатюрная невзрачная брюнетка в черной мантии, которая тут же плюхнулась в кожаное кресло за трибуной – кое-кто из публики даже жопу не успел оторвать от скамейки. Судья Пайк вообще весьма скоростная дамочка. Быстро говорит, быстро ходит, быстро ест. Начинала она как адвокат защиты, и защитник из нее был дай бог каждому – носилась туда-сюда и при этом соображала с нечеловеческой быстротой. В перекрестном допросе ей не было равных. Тактику, если надо, меняла мгновенно, с ходу – просто не уследишь. Вскоре и нужные люди обратили внимание на эти ее таланты. Амбиций дамочке тоже не занимать, и в самом скором времени Габриэле не составило труда стать самой молодой представительницей судейского корпуса за всю историю штата. А поскольку сама она – бывший адвокат, защитникам под ее председательством достается по первое число.

– С дозволения ее чести прошу всех сесть! – выкрикнул пристав, и все принялись усаживаться обратно.

Судья Пайк посмотрела прямо на меня.

– Мистер Флинн, по-моему, это дело вел ваш коллега, – заметила она. В речи ее проскальзывал едва заметный бруклинский говорок, но из-за пулеметной быстроты, с которой она обычно излагала свои мысли, это не особо резало слух.

В голове стала нарастать пульсирующая боль.

– На время данного слушания я его просто замещаю – надеюсь, у вашей чести нет на этот счет возражений? – ответил я скорее с надеждой, чем с чем-нибудь еще. И без того знал, что никаких возражений не последует, что она и подтвердила. Смена защитника – вполне обыденное дело. Клиенты-уголовники порой меняют адвокатов как перчатки, некоторые ухитряются по пять-шесть защитников за процесс переменить – то, мол, советы им не те дают, то больно уж много денег просят…

– А что у нас с присяжными? – поинтересовалась судья Пайк, ни к кому конкретно не обращаясь. Однако пристав, уловив намек, удалился в боковую дверь.

Господи, хоть бы все это еще затянулось, хоть какая-то надежда! Судья будет внимательно наблюдать за присяжными: если на открытии процесса обвинение выставит действительно сильного свидетеля и будет понятно, что присяжные настроены против Волчека, тогда у судьи Пайк будет куда меньше повода для колебаний, когда обвинение влезет с требованием отозвать залог и заключить обвиняемого под стражу. Голова заболела еще сильней, меня даже замутило. Но выбора нету – придется иметь дело с тем, что есть. Джек все-таки был хорошим адвокатом – наверняка и присяжных подобрал правильных.

Вошли присяжные, расселись по местам – шестеро в первом ряду и еще шестеро в заднем, чуть повыше.