Читать книгу - "Жизнь (не) вполне спокойная - Иоанна Хмелевская"

Нежданно-негаданно дело получило неожиданную развязку. Как-то раз, возвращаясь домой, я повстречала «яблоко раздора». Сначала я даже испугалась, потому что выглядело это однозначно. В то же время на меня снизошли райское блаженство, огромное счастье и страшное смущение. И мы отправились немножко погулять.

На следующий день у нас с Халиной состоялся серьезный мужской разговор, в результате которого она передала мне с рук на руки свое ненаглядное сокровище, заставив поклясться, что я сделаю его счастливым.

Жених, переданный мне из любящих рук, окружил меня глубоким обожанием. Я представила его семье, семья его приняла. Мы с ним были совершеннолетними, мне — восемнадцать, ему — двадцать один год, он учился в Политехническом. А вот денег у нас было — кот наплакал.

В выпускном классе мне было не до беготни по платным урокам, жених перебивался какой-то халтурой, по-моему, переводами с английского. На венчание и обручальные кольца он заработал, но на том всё и закончилось.

Пока мы хлопотали, дату свадьбы пришлось пересмотреть, ибо выяснилось, что я беременна. Это обстоятельство меня одновременно и восхитило, и напугало. В результате мы назначили дату похода в ЗАГС на июль, а венчания — на август.

Тем временем я поступила в институт. И весьма странным образом. На экзаменах, кроме рисунка, нужно было еще написать работу на тему, связанную с направлением будущей учебы. Тема звучала так: «Механизация труда как фактор повышения уровня жизни». У меня не было никаких проблем с ответом на эту тему. Смысл этой механизации просто рвался и выстреливал из всего, что творилось в девятнадцатом веке, а девятнадцатый век я знала гораздо лучше двадцатого. Я села и написала всё, что думала.

Конечно, при наличии такого количества рабоче-крестьянской молодежи, желающей поступить, меня бы не приняли, но я оригинально отличилась. На двести пятьдесят пять абитуриентов двести пятьдесят четыре человека подробно описали шестилетний план развития, и только в одной работе не было ни слова об этом самом плане. В моей. Я ни словечком о нем не обмолвилась просто потому, что не имела ни малейшего понятия, что он существует.

Настоящую свадьбу мы сыграли двенадцатого августа, однако, прежде чем это произошло, я нанесла визит родителям жениха (с точки зрения закона — уже мужа). Я заранее знала, что не придусь ко двору — единственной женой, достойной обожаемого сыночка, могла быть только принцесса Маргарита Прусская, все прочее было чудовищным мезальянсом.

Дома находились только свекровь и одна сестра, Ядвига. Свекор куда-то уехал, а вторая сестра, Марыся, вышла по делам. Визит состоялся совершенно по правилам девятнадцатого века, и временами у меня возникало впечатление, что я смотрю спектакль. Я не говорила ни слова, с маменькой ругался мой муж.

Отрез на свадебное платье и белые туфли раздобыла и привезла Тереса, тюль на фату достали в Варшаве, все чудом, из-под прилавка, потому как снабжение в пятидесятом году полностью соответствовало государственному строю. Из Чешина приехала Лилька. Проблему с костелом муж взял на себя и блестяще решил ее.

Свадьба состоялась в костеле Спасителя и была роскошной и шикарной — ковер через весь костел, феерия цветов, музыка на хорах, все лампы сияют и так далее.

Новоиспеченный супруг происходил из очень интересной семьи, совершенно противоположной моей собственной. Я узнала об этом значительно позднее, когда уже подружилась со свекровью. Если в нашем семействе вечно доминировали женщины, то в их роду извечно правили мужчины. Все они, начиная с прадедушки, были сплошь деспоты, тираны, скандалисты, вспыльчивые, взрывного характера, первосортные эгоисты, а вот женщин себе они выбирали тихих, спокойных и кротких голубиц.

Так что сами видите: попал мой муженек, как кур в ощип.

Безграничным удовлетворением и восторгом наполнила меня эпопея с обменом денег. Я только что начала учиться, что повлекло за собой кое-какие расходы. В субботу, перед тем самым памятным народу воскресеньем, я истратила практически все наличные деньги, осталось всего сто пятьдесят злотых, и ломала голову, как признаться в этом мужу. Пока я ее ломала, наутро грянула денежная реформа, и проблема исчезла. Радостно хихикая, я заявила мужу, что хлопоты с обменом денег нам не грозят. Муж даже обрадовался и похвалил мою расточительность. Все следующие деньги мы получили уже новыми, а уцелевшие сто пятьдесят злотых я поменяла на четыре злотых и пятьдесят грошей.

Учиться в институте мне понравилась. Большинство предметов были близки моей душе: история архитектуры, рисование, технический рисунок, деревянное зодчество, а конце концов, даже математика казалось упоительной.

Училась я с радостью и энтузиазмом, в свободные минуты вручную подрубая пеленки и детские распашонки. Так дожила я до января, когда, не дождавшись обещанных родильных ужасов, услышала мощный рев собственного ребенка. Он завопил так, что стекла задрожали.

— Мальчик! — воскликнула пани доктор.

Мой муж в коридоре в этот момент от радостного облегчения якобы упал в обморок.

Через девять дней я вышла из роддома, подождала еще два дня и отправилась на лекцию по математике. Придя, я осталась на все занятия, и потом хвасталась, что пробыла в декрете неполные две недели.

Дитем во время моего отсутствия занималась моя мама. Кроме Тересы и Люцины, из Груйца приехала бабка, безгранично счастливая, что в семье появился мальчик, она осталась надолго и рвалась к обожаемому младенцу.

Потом пришла экзаменационная сессия. Математику я сдала, хуже выглядел сопромат. Первый экзамен был письменный, и тот, кто написал на пятерку, освобождался от устного экзамена. Курировавший нашу группу ассистент профессора Понижа прекрасно осознавал уровень моих познаний, но у него было доброе сердце. Он подошел ко мне и незаметно написал решения на обороте экзаменационного билета. Я красиво переписала его записи, не вникая в их смысл в блаженной уверенности, что чаша устного экзамена меня минует.

Счастливая, как жаворонок в облаках, я позволила себе совершить страшную глупость. Экзаменационные ведомости должен был подписать профессор. Он сидел в соседней аудитории, чем-то занятый, и я, конечно, помчалась туда его поторопить:

— Пан профессор, ждем ваш бесценный автограф!

Потом я еще пару раз заглядывала и высказывала разные подобные глупости. Пониж в конце концов пришел к нам, и мне достало все-таки ума не цепляться к нему и не лезть на глаза, поэтому я спряталась в чертежной. Там меня и нашли и приволокли в аудиторию, потому что профессор якобы хотел меня увидеть.

— О, проше пани! — воскликнул он, заметив меня. — Да кабы я знал, что вы родили сына, я бы вам поставил пять, а не пять с минусом!

Я даже не успела рта раскрыть, как за меня это сделал какой-то болван за моей спиной:

— Ради бога, пан профессор, нет проблем! Вот чистый бланк, поставьте коллеге пятерку.

Профессор Пониж был в отличном настроении. Он взял чистый бланк и промолвил: