Читать книгу - "Оперативный псевдоним - Данил Корецкий"

Он ни с кем близко не сходился, да и разметала нынешняя жизнь, словно центрифуга, всех по разным щелям да углам. Техникумовским? До армии он дружил с Витькой Косенко и Вадиком Ефимовым, но после возвращения в Тиходонск отношений с ними не восстановил, недавно встретил Ефимова на улице, сначала не узнал, а потом оказалось, что и говорить особенно не о чем. Помнишь Степку? Женился на Светке. Помнишь Ваньку? Развелся с Катькой. Помнишь Сергея Длинного? Главный инженер на «Электроаппарате».

Что толку обсуждать чужие жизни? Тем более что вспоминать все ему приходится с трудом, словно вытягиваешь прошлое из трясины. Да и смотрят как на дурака – слухи-то разошлись про аварию да про психушку...

Но ноги шли сами – мимо каменных львов, дремлющих уже почти век у никогда не работающего фонтана, мимо остатков древней крепостной стены, с которой и зародился город, по заледенелой старинной брусчатке Среднего спуска, которая ничуть не стерлась за последние двадцать лет... Тогда львы казались совсем огромными и живыми, только заколдованными злым волшебником, в развалинах башни мерещились клады, и сколько планов кладоискательских экспедиций обсуждалось по ночам в большой и неуютной спальне на двадцать кроватей...

Между параллелями древних, застроенных дряхлыми домишками улочек притаился небольшой, но уютный парк, в глубине которого стоял бывший особняк табачного фабриканта Асмолова, сменивший после революции много хозяев и ставший в конце концов детским домом номер семь областного отдела народного образования.

Аллею высоченных тополей, оказывается, вырубили, новые поколения воспитанников уже не смогут на спор самоутверждаться: кто выше влезет... А особняк кажется не таким большим, как раньше, и очень ветхим, и гуляющие во дворе пацаны в одинаковых бесформенных куртках навевают тяжелые мысли о печальной сиротской доле...

В газетах много писали о безобразиях в детских домах: воровстве, жестокости персонала и даже растлении воспитанников, но Сергей ничего такого не помнил. Дядя Леша приходил часто, примерно раз в неделю, и каждый раз спрашивал – не обижает ли кто, как кормят, как относятся воспитатели. Всегда заходил к директору и завучу, и те, похоже, его боялись. Сергей чувствовал ореол защищенности – если старшие пацаны затевали какую-нибудь гадость, стоило только пообещать: я дяде Леше расскажу, и они немедленно давали задний ход...

В вестибюле гомонили дети, у двери сидела седая тетенька – вахтер.

Лапин смотрел на нее, вспоминая, и не мог вспомнить, а она безошибочно распознала его взгляд и тоже всматривалась и тоже не узнавала.

– Вы из нашенских?

Сергей кивнул. У него почему-то перехватило горло.

– Когда выпускались?

– В семьдесят восьмом. – Голос был хриплым, он откашлялся и повторил уже тверже:

– В семьдесят восьмом.

Круглое лицо женщины оживилось. Она вовсе не была пожилой, как казалось на первый взгляд, просто много морщин и жизненная усталость.

– Тогда я тебя должна знать. Как фамилия?

– Лапин.

– Лапин?! Сережа? – Женщина оживленно вскочила. – А я Тамара Ивановна, не вспоминаешь?

Он медленно покачал головой. Каждый год выпускались от тридцати до сорока воспитанников, и то, что через девятнадцать лет эта битая жизнью женщина вспомнила его имя, казалось чрезвычайно странным.

– Я медсестрой работала, потом кастеляншей, а при тебе уже на личных делах сидела... У меня еще коса была... Ну, вспомнил? Алексей Иванович ко мне всегда заглядывал, один раз втроем на катере катались!

– Вспомнил! Сейчас вспомнил... – Волнение женщины передалось ему, и он отчетливо увидел ласковый осенний день, прогулочный катер и молодую смешливую девушку, которую отчаянно ревновал к дяде Леше и которая портила всю прогулку. Он надулся, и дядя Леша не мог понять почему, но не особо пытался это выяснить, так как все внимание уделял этой противной тетке.

– Мария Петровна у себя, пойдем я тебя отведу. – Тамара Ивановна поймала за шиворот пробегающего мимо раскрасневшегося мальчишку:

– Сядь на мое место, Петров, и никого без сменки не пропускай, я сейчас вернусь...

Директрису он помнил, а может, это была ложная память, ибо, если строгая женщина сидит в кабинете директора в директорском кресле, то значит, она и есть Марья Петровна.

– Это Сережа Лапин! – радостно крикнула с порога Тамара Ивановна, как будто привела долгожданного родственника или дорогого гостя. Сергей подумал, что вряд ли здесь так встречают каждого бывшего выпускника.

– Лапин?! – вскинулась Мария Петровна. – Не может быть!

Конечно, на улице он бы ее не узнал. Когда-то худенькая и юркая, похожая на птичку, с черными волосами, вечно стянутыми в пучок на затылке, сейчас она приобрела директорскую внешность: дородную фигуру, монументальную уверенность и властность осанки. Но сейчас директриса явно растерялась, как будто перед ней внезапно появился строгий ревизор.

– Он это, Марь Петровна, он, – суматошно замахала руками бывшая девушка с косой.

Растерявшаяся на миг женщина взяла себя в руки и вновь превратилась в директора государственного учреждения. Она поднялась, степенно обошла вокруг стола, со значительностью протянула руку.

– Здравствуйте, Сергей Иванович! – Мелкие черты маскировались большими модными очками, волосы, как у многих руководящих дам, обесцвечены перекисью водорода, начесаны и покрыты лаком. – Какими судьбами? Решили проведать Тиходонск? Или специально к нам?

Лапин удивился. Казалось, это происходит с кем-то другим, а он просто наблюдатель, сидящий внутри этого другого и выглядывающий наружу через чужие глазницы. Раньше такое странное чувство у него возникало нередко, но в последние годы почти не повторялось.

– Почему так официально? – промямлил, он. – И откуда вы помните мое имя, а тем более отчество?

Мария Петровна принужденно улыбнулась.

– Ну как мы можем вас... тебя не помнить? Что случилось? Чему мы, так сказать, обязаны столь неожиданным приездом?

– Да ничего не случилось... Я здесь уже почти пять лет... Просто не мог собраться...

На самом деле ему никогда не приходило в голову пройтись по местам своего детства и юности. Сегодняшний порыв был неожиданным и нехарактерным для него, как, впрочем, и все остальное, произошедшее сегодня.

– Пять лет? – Женщины переглянулись. – И чем же ты занимаешься?

– Работал на заводе, где и раньше. Сегодня уволился.

– На заводе? – Они вновь переглянулись. – Мы думали, ты работаешь там же, где Алексей Иванович.

– А где работал Алексей Иванович?

– Значит, на заводе... Это хорошо. У нас всякий труд почетен, – привычно перешла на казенные обороты Мария Петровна, но тут же почувствовала нелепость тона и осеклась.

– А к нам по какому делу? – Директриса держалась скованно. Вчерашний Лапин не обратил бы на это внимания, но сегодняшний заметил и владеющее женщиной напряжение, и то, что она не верит ни одному его слову.