Читать книгу - "Грех на душу - Светлана Алешина"

Ромка вернулся в редакцию через три часа, обиженный и голодный. Мы как раз собирались обедать, и его появление было кстати. Он докладывал о своих успехах с набитым ртом и обжигаясь горячим кофе.

Впрочем, об успехах как раз речи не шло. Ромка был необыкновенно сердит на объект наблюдения.

— Я видел, как вы вышли со двора, Ольга Юрьевна! — рассказывал он, делая круглые глаза. — Подождал минутку, а потом — в магазин. А он заперт! Что же мне делать? Я ведь хозяина в лицо не знаю — за кем мне следить?

Пришлось переместиться во двор — примерно прикинул, из какой двери он выйдет… А что толку? Долго во дворе торчать не будешь — соседи начинают пялиться. Я опять вышел на улицу. Потом опять зашел. Так и мотался, как… В общем, никуда он не ходил, по-моему. Если он и предупредил кого-то, то, наверное, по телефону. А с полчаса назад он открыл магазин. Я наконец смог войти и посмотреть на него. Мне этот тип, откровенно скажу, не понравился. Он похож на гангстера, ушедшего на покой. Эдакий дон Корлеоне. Наверняка с ним что-то нечисто! Держу пари, что эти его железяки никто не покупает, а деньги он делает на том, что скупает краденое!

— Зачем же он скупает краденое, если он ушел на покой? — ласково спросила Маринка, посматривая на Ромку насмешливым взглядом.

— Я не сказал, что он ушел на покой! — проворчал Ромка. — Я сказал, что он похож… Но он, конечно, не гангстер, а самый обыкновенный барыга!

— Вынуждена тебя разочаровать, — заметила я. — Недавно этот барыга мне звонил. Он согласен вернуть телевизор Петяйкину, причем безо всякой компенсации. Это раз. Во-вторых, никаких признаков криминала я у него дома не заметила. Напротив, все очень чинно и благородно. У него там прекрасная мастерская, где господин Блох изготавливает уникальные украшения. В-третьих, Сергей Иванович навел справки — наш ювелир в поле зрения правоохранительных органов не попадал. За ним все чисто. И наконец, он сообщил мне номер автомобиля, на котором к нему приехал человек, продавший телевизор.

Ромка раздумывал ровно секунду, а потом упрямо мотнул головой.

— Вы меня не убедили, Ольга Юрьевна! — заявил он. — Отвечаю по пунктам. Телевизор он согласился вернуть, потому что испугался. Дома вы ничего не обнаружили, потому что этот тип вас ждал и заранее подготовился. Милиция о нем не знает, потому что она вообще ни о ком ничего не знает, а номер автомобиля он мог просто выдумать.

— В общем, пора его брать! — иронически заметила Маринка.

Ромка недовольно покосился на нее.

— Брать — не брать, а из поля зрения выпускать его рано! — убежденно сказал он. — Вы еще вспомните мои слова!

— Все может быть, — миролюбиво сказала я. — Только мне он не показался таким уж зловещим. Кстати, он совсем не старался мне понравиться и вел себя довольно вызывающе. Если ему есть что скрывать, не разумнее ли было держаться иначе?

— Он это просчитал, — не сдавался Ромка. — И выбрал безошибочную тактику. Ему удалось запудрить вам мозги…

— Рома! — воскликнула я. — Что за выражения? Ты бы еще сказал, что меня водят за нос!

Наш курьер смутился и покраснел. Ему действительно было неудобно, что он допустил в отношении меня далеко не парламентское выражение — обычно он себе этого не позволял. А тут еще и Маринка выскочила со своим замечанием:

— Ромка просто злится, потому что ему пришлось четыре часа торчать на улице! А сегодня сыро, и посмотрите, какой ветер! Конечно, он замерз! И еще эта дурацкая привычка ходить без шапки!

— И ничего я не замерз! — буркнул вконец сконфуженный Ромка. — Прекрасная погода! И вообще при чем тут это? Я говорю, что думаю… А если вы не хотите прислушиваться — это ваше дело. Потом вспомните!.. Что же, интересно, ваш Блох так боится милиции, если он кругом чист?

— Какой ты ехидный, Ромочка! — неодобрительно произнесла Марина. — А между прочим, все нормальные люди боятся милиции. Это — вполне естественное чувство. Ты этого по своей молодости и наивности просто не понимаешь, и в этом твоя главная проблема! — Она тяжело вздохнула, давая понять, как ей жалко несмышленого Ромку.

Маринка обожала поддразнивать Ромку, и он всегда покупался. В результате между ними то и дело вспыхивали перепалки, которые, по правде сказать, никому не доставляли удовольствия, кроме моей подруги.