Читать книгу - "Лабиринт Осириса - Пол Сассман"

– Уж больно много хлопот, – покачал головой полицейский, смахивая с лица муху. – Идти сюда, травить ваш колодец и поля. Гораздо проще перекрыть вам воду – и дело с концом.

Фермер пожал плечами.

– Нас ненавидят. А если человек испытывает ненависть, ему ничто не покажется слишком хлопотным. Да и отключение воды ничего бы не дало. Я добыл бы ее где-нибудь еще. В крайнем случае покупал бы в бутылях. Люди меня знают – я не боюсь работы.

Халифа докурил сигарету и затоптал окурок подошвой.

– Ты кого-нибудь видел? Что-нибудь слышал?

Крестьянин покачал головой.

– Они, должно быть, обстряпали все ночью. Нельзя же совершенно не спать. Два-три дня назад. Тогда заболел буйвол.

– Папа, ведь ему лучше? – спросила маленькая девочка.

Фермер подался вперед, подхватил ее и посадил на колено. Лет трех-четырех, хорошенькая мордашка, с большими зелеными глазами и густыми черными волосами. Отец обнял ее и стал покачивать. Старший из братьев сделал шаг вперед.

– Я не позволю им отобрать у нас ферму, отец. Буду драться.

Халифа невесело улыбнулся. Мальчик напомнил ему сына Али. Не физически: этот парень был выше и с короткими волосами. Своей непокорностью, мальчишеской бравадой – вылитый Али. Он полез за сигаретами, но вспомнил, что отдал их фермер у, и не захотел просить то, что подарил. Вместо этого сложил на коленях руки, прислонился к стене дома и смотрел, как к ним по дороге устало бредет Мохаммед Сария. Несмотря на жару, на нем поверх рубашки был толстый джемпер. Сария был из тех людей, кого хоть в печь посади, они и там замерзнут. Добрый старина Мохаммед. Есть вещи, которые никогда не меняются. И люди, которые не меняются. В этом можно найти утешение.

Раздалось позвякивание: из дома вышла жена фермера с подносом, на котором стояли три стакана с чаем, мисочки с закусками: салат из маринованных овощей – торши, бобы термоус и тарелка с розовыми сахарными пирожными. Халифа взял стакан с чаем и горсть бобов, но от пирожных отказался. Семья была бедной, пусть лучше все это останется для детей. Подошел Сария и, сев с остальными, тоже взял стакан с чаем. Потянулся было за пирожным, но Халифа послал ему взгляд, от которого рука Сарии изменила направление и оказалась у мисочки с овощами. Они понимали друг друга без слов. Всегда так было. Их отношения были прочными, честными, откровенными – если бы не Сария, Халифа вряд ли бы выдержал кошмар первых нескольких недель на работе.

– Вы ведь ничего не станете предпринимать? – спросил фермер, когда его жена вернулась в дом и увела за собой детей. Его тон был скорее безропотным, чем осуждающим. Тон человека, который привык, что с ним поступают несправедливо, и принимает это как должное. – Вы же не станете их арестовывать?

Халифа размешал в чае сахар, сделал глоток и не ответил на вопрос.

– Мой двоюродный брат сказал, что не стоит связываться с полицией. Он этого не делал.

Халифа удивленно посмотрел на крестьянина.

– А что, с ним тоже такое случилось?

– Три месяца назад. Четыре года он работал на своей ферме. Превратил пустыню в рай. Поля, колодец, козы, огород с овощами – все пошло прахом. Я ему посоветовал: «Обратись в полицию. Здесь не Фаршут. Тебя выслушают, что-нибудь предпримут». Но он не стал – ответил, пустая трата времени. Переехал в Асьют и увез семью. Четыре года пропали впустую.

Фермер сплюнул и замолчал. Халифа и Сария потягивали чай. Из дома за их спиной послышалось пение.

– У кого-то из ваших хороший голос, – заметил Сария.

– У сына, – ответил крестьянин. – Юный Карем Махмуд[24]. Может, он когда-нибудь тоже станет знаменитым, и это все позабудется.

Он усмехнулся и допил чай. Наступила тишина, а затем фермер продолжал:

– Я не уеду. Это мой дом. Меня отсюда не выживут. Если потребуется, буду бороться.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Халифа.

Крестьянин поднял на него глаза.

– У вас есть семья? Жена, дети? – Его взгляд был напряженно-пытливым.

Полицейский кивнул.

– Вы бы стали их защищать, если бы им грозила опасность? Сделали бы все, что от вас зависит?

Халифа промолчал.

– Так как? – не отступал фермер.

– Конечно.

– Вот и я дам отпор, если потребуется. Буду защищать моих жену и детей. Это главный долг мужчины. Пусть я беден, но я все же мужчина.

Он поднялся. Халифа и Сария последовали его примеру, допили чай и вернули стаканы на поднос. Фермер позвал жену, и она вышла с детьми. Все пятеро, обнявшись, стояли на пороге своего дома.

– Я не позволю нас выжить, – повторил он.

– Никто не станет вас выживать, – успокоил его Халифа. – Мы пойдем в деревню, поговорим со старостой и все уладим. Не беспокойтесь. Все будет хорошо.

Фермер, явно не поверив его словам, пожал плечами.

– Не сомневайтесь, – повторил полицейский. – Все утрясется.

Он посмотрел на крестьян, задержав взгляд на старшем сыне, поблагодарил за чай, и полицейские направились к машине – старой, раздолбанной, покрытой пылью «дэу». Сария сел за руль, Халифа на место пассажира.

Сария поправил зеркало заднего вида, чтобы видеть крестьян, и заметил:

– Я бы тоже так поступил.

– Ты о чем? – повернулся к нему Халифа.

– Сделал бы все возможное, чтобы защитить семью. Даже если бы пришлось нарушить закон. Бедные детишки.

– Тяжелая жизнь, – кивнул Халифа.

Сария снова поправил зеркало и завел мотор.

– Я оставил несколько фунтов на поле под камнем, – сказал он. – Надеюсь, кто-нибудь из ребят их найдет.

– Вот как? – повернулся к нему Халифа.

– Пусть думают, что их оставил джинн.

Халифа улыбнулся:

– Благодаря тебе, Мохаммед, мир становится немного лучше.

– Кому-то же надо этим заниматься, – пожал плечами напарник и включил передачу. Пока они подпрыгивали, выезжая на дорогу, Халифа рылся в перчаточнике, надеясь найти запасную пачку сигарет.

Иерусалим

Как только Шмеллинг закончил предварительный осмотр трупа, тело упаковали в мешок и погрузили в машину «скорой помощи» района Хашфела, чтобы везти в Тель-Авив, в Национальный центр судебной медицины, больше известный под названием Абу-Кабир. Лея Шалев и Биби Клецман отправились в участок. Бен-Рой задержался еще минут на двадцать осмотреть одежду и сумку убитой, а затем оставил экспертов искать в часовне отпечатки пальцев – за этим занятием им скорее всего придется провести весь остаток дня.