Читать книгу - "Завещание Императора - Вадим Сухачевский"

— Вот и снова свиделись, господин лейтенант, — сказал Коротышка.

— Не взыщите, что без предуведомления, — добавил Крупный.

— Тем более что…

— …разговор у нас предстоит долгий.

Как и тогда, при первой встрече, они вели разговор в весьма своеобразной манере: один начинал, а другой без всякой паузы тут же подхватывал; складывалось такое впечатление, что в действительности говорит некто вовсе третий, а эти двое лишь вовремя раскрывают рты, чтобы посторонний не обнаружил разнобой.

— Может быть, господин лейтенант с морозца…

— …желает рюмочку коньяку? Тем более что разговор нам предстоит долгий, весьма долгий…

— …и, полагаю, небезынтересный…

— …в первую очередь, для самого господина лейтенанта.

— Благодарю вас, господа, — впервые разомкнул уста фон Штраубе. — Не изволите ли все-таки сперва объясниться, в чем причина моего задержания? Или, быть может, уже ареста, — не знаю как назвать.

— Как можно?! "Задержания"!..

— Тем более – "ареста"!

Брови у обоих недоуменно вздернулись, образовав под котелками четыре одинаковые дуги.

— Мы вас просто пригласили…

— …возможно, не в слишком изысканной форме…

— Да уж, — согласился фон Штраубе.

— …но, во всяком случае, вы добровольно… — не заметив его реплики, продолжал Коротышка.

— …совершенно добровольно!.. — вторил Крупный. — Наш незыблемый принцип – абсолютная добровольность, никакого насилия! Посему…

— …как все-таки в отношении коньяка, господин барон?

— Ладно, — сдался фон Штраубе, — пускай будет "добровольно", пускай коньяк. Но все же, господа, я хотел бы выслушать ваши разъяснения. В чем дело? По какому вы, собственно, ведомству?

— Вот, иной разговор! — обрадовался Крупный. — Рад, что вы наконец…

— …начинаете что-то себе уяснять, — закончил Коротышка, умело и быстро сервируя стол, на котором тут же появились маленькие серебряные рюмочки, кружочки порезанного лимона и бутылка настоящего французского коньяка. (Несмотря на его любезный тон, фон Штраубе, наблюдая за этими манипуляциями, все же по старой памяти каждый раз вжимался поглубже в кресло, когда вблизи оказывался его ловкий остренький локоток.)

Все было готово в минуту. Котелки одновременно выдохнули "Prosit!" и неспеша выпили, смакуя букет. Фон Штраубе лишь пригубил из своей рюмки (коньяк, впрочем, был, действительно, отменный) и, дождавшись, когда они проглотят по кружку лимона, сказал:

— Однако, господа (не знаю, как величать), вы до сих пор так и не соблаговолили…

— Да, да, разумеется!..

— Как же иначе! — встрепенулись котелки. — А то вы нас, наверно, приняли…

— Да уж сами признайтесь, за кого вы нас приняли?

— Не знаю, как это называется по должностному формуляру, — холодно ответил фон Штраубе, — но я, тем не менее, полагаю, господа, что вы – шпики. Уж не ведаю, полицейские или, может, из охранки…

— Слыхали, Иван Иванович – "полицейские"?! — прыснул Крупный и хлопнул себя по колену.

— Из охранки, Иван Иванович! Слыхали?! — хлопнув по колену и себя, эхом подхихикнул Коротышка.

Они дружно покатились со смеху. Дав полутора Иван Иванычам время нахохотаться всласть, фон Штраубе продолжал так же холодно:

— Никакого иного мнения у меня и не могло возникнуть. Позавчера вы без спроса вторглись ко мне в дом, что-то там обшаривали, обнюхивали, делали какие-то двусмысленные намеки… Кстати, домовладелец, господин Лагранж, понял их весьма превратно, и в результате я, по вашей милости, лишился крова…

— Ах он!.. — вмиг посерьезнел Коротышка. — Кто ж знал, что он…

— …таким подлецом окажется! — закончил мысль Крупный.

— И тем не менее, — перебил их фон Штраубе, — дело ровно так и обстоит. А нынче вы опять меня выследили, и вот я опять – как вы говорите, "совершенно добровольно", хотя, видит Бог, никакого такого особого желания с моей стороны снова видеться с вами…

— Всё, всё! — встрял Коротышка. — Вынуждены покаяться за некоторую с нашей стороны, — тут вы правы…

— …бестактность, — продолжил Крупный. — При данных, впрочем, обстоятельствах совершенно…

— …неизбежную!..

— Именно! Неизбежную! Что вы и сами скоро поймете!.. Но прежде все-таки развеем ваши заблуждения. Вы всерьез полагаете, что мы из полиции?

— А что мне еще остается полагать? — пожал плечами фон Штраубе.

— Да будь мы из полиции!.. — вскричал Коротышка.

— …или тем паче из Охранного отделения!..

— …Тем паче!.. То за все ваши давешние художества вы бы не коньяк с нами пили, а уж нынче же сидели бы в крепости! А через неделю-другую…

— …по этапу бы! В кандалах!..

— …Это при самом благоприятном исходе!

Сердце у фон Штраубе уже оторвалось и летело в пропасть, но с голосом еще удавалось совладать.

— Что вы, однако, имеете в виду? — спросил фон Штраубе по возможности твердо.

Иван Иванычи переглянулись и кивнули друг другу (до сих пор они словно бы вовсе не замечали присутствия один другого, действуя как детали единой, хорошо смазанной механики).

— Что ж, извольте. — Коротышка извлек из кармана блокнот. — Третьего дня вы имели неосторожность прихватить из Адмиралтейства сверхсекретный пакет…

— …зашив его под подкладку шинели, — сверившись со своим, точно таким же блокнотом, вставил Крупный.

— Так что, согласитесь, на простую забывчивость тут навряд ли спишешь… Затем, в тот же вечер вы встречаетесь… Здесь мы, пожалуй, пропустим, дабы не порочить имя его высокопревосходительства… Затем, не далее как второго дня вы… Гм, простите за неделикатность… принимаете у себя некую международную авантюристку Мадлен Розенблюм или как там бишь ее?..

— …Пакет, между тем, бесследно исчезает!..

— Да, да! Это, так сказать, "prima", на случай, если мы из Охранного отделения. Теперь "sekunndо" – на случай, если мы из полиции…

— В тот же вечер вы посещаете своего знакомого, отставного капитан-лейтенанта Василия Бурмасова. Вслед за чем дом Бурмасова вместе со всем имуществом сгорает дотла, вы же счастливым образом уцелеваете и, прихватив с собой бывшую на содержании у Бурмасова глухонемую девицу Марью Рукавишникову, также известную в полусветских кругах под прозванием Нофрет…

— …а также, по случайности, шубу стоимостью в полторы тысячи…

— …Ну, не будем останавливаться на таких мелочах… После семирублевой за месяц комнаты у monsieur Лагранжа переселяетесь с оной девицей в двадцатирублевый – уже, заметьте, за сутки! — номер в "Астории". — Он спрятал свои записки. — Когда б мы были из полиции, — занятная, а, как вы полагаете, вырисовывается история, господин лейтенант? Мечта для криминальной хроники! В самый раз, чтобы после скорого суда – пряменько на Сахалин?