Читать книгу - "Жестокая схватка - Фридрих Незнанский"

Бойков слушал Виталия, смотрел на его руку, и у него зарождалась страшная догадка.

— Понимаешь, Петро, — продолжал тем временем Виталий, — когда Натаха умерла, я вдруг сразу очень многое понял.

— Что именно?

— Очень многое. Про жизнь. Вообще про все. Я понял, что я живу не так, как надо.

— А как надо?

— Этого я еще не понял. — Виталий покачал головой. — Но понял, что все надо в жизни менять. Я не вернусь больше в училище. В Москву поеду.

— Все равно тебя через год в армию заберут.

— Не заберут, — снова усмехнулся Виталик. — Найду способы отвертеться.

Он закурил новую папиросу, и вновь перед Петиными глазами мелькнул рваный шрам. Бойков сглотнул.

— Что у тебя с рукой?

— Прокусил.

Петя закашлялся.

— То есть как «прокусил»? Сам?

— Ну а кто же еще?

— Зачем?

— Жертва. Помнишь, нам на истории рассказывали, как древние люди приносили других людей в жертву? Я ведь, когда вешался, тоже хотел принести себя в жертву. А Бог не дал мне повеситься. Я тогда взял и прокусил себе руку. Это как бы Богу за то, что он мне жизнь оставил.

В другое время Петя принял бы эти разговоры Виталия за пьяный базар или подумал, что тот накурился конопли. Но он понимал, что это не так.

И все-таки Петя успокоился. При всей трагичности ситуации одно было хорошо: Виталий не убивал Наташу. Еще десять минут назад Бойков подозревал лучшего друга в этом, а сейчас ему было мучительно стыдно за себя.

Он хлопнул друга по плечу:

— Знаешь, Виталь, я ведь когда этот шрам увидел вначале, то подумал… — Петя осекся.

Глаза Королева сузились.

— Что подумал?

— Да нет, ничего. — Петя закурил новую папиросу. — И когда ты собираешься в Москву ехать?

— Зайду к матери, а потом еще одно дело есть… Во Владимире.

— Где устроишься?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Устроюсь где-нибудь.

Они допили бутылку. Королев за это время, к удивлению Пети, окончательно пришел в себя и выглядел вполне нормально.

Они вместе дошли до его дома. Остановились у ворот.

— Ладно, Петро, давай. — Виталик протянул ему руку. — Хорошо, что встретились.

— Ты заходи. Сегодня вечером или завтра.

— Завтра… — неопределенно повторил Виталий. — Завтра будет видно. — Он открыл калитку. — Ладно, еще увидимся.

В голосе Королева Петя не услышал никакой уверенности. Но в тот момент он отнес это на общее нетрезвое состояние друга и его расстроенные чувства.

О том, что произошло, Петя узнал лишь спустя две недели, когда в доме Бойковых появился участковый и вручил ему повестку. Петя должен был явиться на допрос к следователю.

Мать, увидев повестку, охнула и стала медленно опускаться на стул.

— Я так и знала, что этим кончится.

Петя вертел повестку в руках, пытаясь понять, зачем он понадобился следователю.

— Да не переживайте вы так, — махнул рукой участковый. — Ничего он не сделал. Вызывают в качестве свидетеля. — Он перевел взгляд на Петю. — А вот дружок твой отличился.

Бойкову не понадобилось много времени, чтобы понять, о ком идет речь.

— Какой дружок? Виталик?

— Он самый. Да ты и сам уже, я вижу, все знаешь.

— Не знаю, — отрицательно покачал головой Петя. — А что он сделал?

— Вот придешь к следователю, он тебе все и расскажет. А я не могу. Должен сохранять конфиденциальность.

Следователь оказался невысоким полысевшим мужчиной средних лет с утомленным выражением лица. Серый костюм, под ним такой же серый джемпер под горло.

Перед тем как его вызвали в кабинет, Пете пришлось целых полчаса просидеть в коридоре. Все это время он чувствовал себя крайне неуютно.

Мимо постоянно проходили люди, преимущественно в штатском. Каждый из них, проходя, бросал на Бойкова оценивающий профессиональный взгляд, пытаясь определить, что именно он натворил. И от каждого такого взгляда Петина уверенность в том, что он вызван в качестве обыкновенного свидетеля, таяла. Ему стало казаться, что это всего лишь хитроумный ментовский ход, чтобы заманить его в это здание. И, несмотря на то что он прекрасно понимал всю абсурдность своего предположения (действительно, зачем милиционерам пускаться на такие ухищрения, когда они в любой момент могли просто арестовать его, если бы им это понадобилось?), мысль о том, что его в чем-то подозревают, продолжала упорно сверлить мозг.

Тем более что Петя знал — его есть в чем подозревать.

Потом эта мысль внезапно сменилась следующей. Петя почувствовал зверскую злость к Виталику.

«Кретин! — думал Бойков. — Он во что-то вляпался, а я должен отдуваться! А если он расколется и наплетет им про Славку? Менты умеют колоть. Как это в „Черной кошке“? У них там на Петровке и не такие кололись? Значит, меня тоже посадят? Кретин!»

Он почувствовал, как у него вспотели лоб и подмышки.

Несмотря на жару, мать настояла, чтобы он пошел к следователю в костюме и в галстуке. И в этот раз Петя не стал с ней спорить.

Теперь ему было жарко. Он чувствовал, как по рубашке расползаются мокрые пятна. Галстук плотно стягивал горло.

Петя слегка ослабил узел. В этот момент его позвали к следователю.

Кроме самого следователя в комнате была секретарша, которая барабанила на машинке и не удостоила вошедшего взглядом. На подоконнике сидел еще один человек.

Этот человек курил сигарету и, в отличие от секретарши, осмотрел Бойкова с ног до головы. Ему понадобилось на это не более трех секунд. Пете показалось, что человек ухмыльнулся.

Ему сделалось еще жарче, он подошел к столу:

— Здравствуйте.

Следователь поднял голову:

— Здравствуй. Присаживайся.

Петя уселся на предложенный ему стул.

Следователь еще добрых пять минут копался в своих бумагах, потом отобрал несколько чистых листов и посмотрел на Бойкова.

— Ну что же, давай начнем. — Он выдержал паузу. — Ты уже знаешь, что произошло?

Петя отрицательно покачал головой.

— Ладно, тогда давай с самого начала. Бойков Петр Алексеевич?

— Да.

— В данный момент вы вызваны в качестве свидетеля по делу Королева Виталия Елисеевича. Для начала подпиши вот здесь. — Он протянул Пете листок. — Можешь прочитать, если хочешь. Это об ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Петя рассеянно пробежал листок глазами.