Читать книгу - "Библиотечка журнала «Советская милиция», 6(36), 1985 г. - Валерий Иванович Привалихин"

года, постоянно прописан в Жидачове, имеет свой дом, не судим, приводов в милицию нет, разведен, с дочерью-подростком и бывшей женой не поддерживает никаких отношений. Закончил три курса Львовского политехнического института, в разные годы работал шофером, слесарем, печником. Последнее время калымил. О Супрунюке ничего не могли сказать, обещали сообщить дополнительно, если появится информация. Самое существенное в ответе — Крутецкий был шофером на овощной базе, когда Смокотина туда поступила. Вместе они проработали всего месяц...

На салон красоты было потрачено полтора часа. Прическа изменила ее в лучшую сторону.

Выйдя из парикмахерской, диспетчер купила букет гвоздик. По-видимому Смокотина пыталась делать себе приятное, чтобы отвлечься, не думать о главном. Да. Одна Смокотина не собиралась ничего предпринимать. Но ей пора было отправляться в аэропорт, Крутецкий вот-вот должен прилететь. Или они договорились встретиться не в порту? Похоже. Смокотина сняла плащ, села на скамейку в центре сквера.

В рации раздалось потрескивание. Лейтенант снял трубку, передал Шатохину. Из аэропорта «Южный» сообщали, что Крутецкий подходит к стоянке такси.

Шатохин машинально кивнул, дескать, ясно. Словно его кивок могли видеть. Приближался самый ответственный момент. Он поглядел на часы. Четырнадцать двадцать. Вспомнилось почему-то, что три дня назад в это самое время с Марией Ольджигиной они выехали на мотоцикле из Черданска во Фроловку. На секунду всплыло перед глазами морщинистое, озаренное доброй улыбкой лицо старой таежницы.

— Сел в такси. Ноль шесть тридцать два, — послышалось в трубке.

— На связи... Понял, — отозвался Шатохин.

— Выехали на проспект Мира, — сообщили через десять минут.

От начала проспекта до Центрального сквера три-пять минут езды. Шатохин поерзал, покосился на молчаливого невозмутимого лейтенанта: не хотелось, чтобы лейтенант замечал его волнение.

— Ноль шесть тридцать два остановилась у Центрального сквера... Крутецкий вышел из машины. Идет в сквер.

Шатохин видел припарковавшуюся в тени старого тополя около кондитерского магазина «Волгу», с которой он держал связь. Крутецкий пока не появлялся в поле зрения. Разросшиеся кусты цветущей сирени закрывали обзор.

Смокотина нервничала, поминутно поглядывала на часы, брала в руки букет, клала обратно на скамейку.

Наконец высокий черноволосый мужчина в коричневом костюме вынырнул из-за куста сирени шагах в двадцати от скамейки, на которой сидела Смокотина. Его левая рука была на перевязи, а пустой рукав заткнут в карман. В правой он держал «дипломат». Крутецкий! Из машины не разглядеть четко лица. Но в общем он был красив.

При виде Крутецкого Смокотина схватила плащ со скамейки, быстро пошла навстречу, забыв про гвоздики.

— Уходят из сквера, — сказал Шатохин в трубку, глядя на «Волгу».

Лейтенант принялся крутить баранку влево, разворачивая машину.

Через некоторое время такси остановилось в загородном аэропорту. Его пассажиров там уже поджидали сотрудники милиции. Шатохин с лейтенантом были возле камеры хранения в тот момент, когда Крутецкий протягивал в ее окошечко номерки.

Кладовщик выставил на обитую железом, отшлифованную до блеска вещами подставку два чемодана. Коричневых. Перетянутых ремнями, с рифлением на коже. Под крокодиловую.

Крутецкий отступил от окошечка, давая возможность Смокотиной взять чемоданы.

Дальше медлить не было смысла.

— Вы получили чужие вещи, гражданка, — сказал лейтенант твердым голосом. — Пройдемте в отделение для выяснения обстоятельств.

Смокотина дернулась в сторону, окликнула Крутецкого. Крутецкий хотел было вмешаться, но, передумав, направился быстрым шагом к выходу. Однако возле двери его ожидали двое в штатском.

В комнате милиции Шатохин приказал положить чемоданы на стулья и раскрыть их. Смокотина повиновалась. Дрожащими пальцами принялась расстегивать «молнии». Крышку Шатохин откинул сам. Под полиэтиленовой пленкой виднелись меха. Оперуполномоченный запустил руку в чемодан и наткнулся на кирпич.

— Зачем же рядом с такими ценностями и... стройматериал? — усмехнулся Шатохин, вынимая кирпичи.

Крутецкий угрюмо промолчал.

— Это не наши вещи. Тут произошла какая-то ошибка, — срывающимся голосом заговорила Смокотина. — Скажи им, Петр. Это не наши вещи! — еще раз громко повторила она.

— Помолчи, Олимпия! — тихо сказал Крутецкий.

Здоровой рукой он пошарил в карманах пиджака, вытащил оттуда две пачки денег и положил на стол.

— Остальное в «дипломате», — промямлил он еле слышно.

От неловких движений боль в сломанной руке усилилась. Он поморщился, пережидая приступ, опустился на стул и уставился в одну точку на паркетном полу.

Николай Ярмолюк

ЧУЖАЯ БЕДА

Повесть

ТАКОГО в районе еще не случалось: за ночь были обворованы две колхозные кассы. Прошло несколько дней, а напасть на след преступников не удалось. Знали лишь, что в обе конторы они проникли через двери, отперев их, как и сейфы, отмычками.

Начальник районного отдела внутренних дел подполковник милиции Кондратенко как всегда ничем не выдавал своего беспокойства. И все-же, проходя по коридору и услышав раскатистый смех старшего оперуполномоченного уголовного розыска капитана милиции Мамитько, он не выдержал.

— Не знаю, почему вам весело, — подполковник покачал большой седой головой. — Так хохочете, что стекла дрожат.

Мамитько покраснел, но ничего не ответил. Жизнерадостный, компанейский, он знал бесчисленное количество побасенок, анекдотов и умел их рассказывать. Работать с бумагами не любил, при всяком удобном случае подбрасывал их оперуполномоченному Турчину. Заместитель начальника отдела майор милиции Кузьмин, которого за глаза называли Уставом, не раз и наедине, и на совещаниях песочил его, говорил, что не к лицу офицеру так себя вести. К его нравоучениям капитан не прислушивался. Теперь же, после замечания Кондратенко, примолк, помрачнел.

— Напрасно я согласился перейти в оперативники, — пожаловался он лейтенанту Павлу Турчину. — Правда, работа участкового тоже не мед, но участок был у меня лучше и не надо — от райцентра далеко, села разбросаны по лесам, маленькие, народ в основном пожилой. За четыре года ни одного серьезного преступления... Мог спокойно работать до пенсии... А главное, сам себе хозяин.

— Так, может, подадите рапорт, чтобы обратно в участковые? — пошутил лейтенант.

Мамитько не принял шутку.

Он открыл окно и долго смотрел на молоденькую липу. Обворовывание касс — первое серьезное дело, как бы экзамен на старшего оперуполномоченного уголовного розыска. И такая неудача. Было от чего упасть духом.

Турчину стало жалко капитана, и он попытался его утешить:

— Никуда эти воры не денутся. Тепленькими возьмем.

Мамитько был старше Турчина и по званию, и по возрасту, и в милиции работал намного дольше, однако к его мнению прислушивался. Головастый парень. Кузьмин, который скорее с сотней расстанется, чем похвалит подчиненного, на оперативке, где разбирали сухопольское дело о квартирной краже, сказал:

— Товарищ Турчин проявил себя