Читать книгу - "Инструктор. Отчаянный воин - Андрей Воронин"

Поравнявшись с охранниками, художник развернул пригласительный билет.

— Этот человек со мной, — показав пальцем на Забродова, произнес художник-реставратор.

Охранники, нахмурившись, кивнули.

— Пошли, Илларион, — сказал Павловец, — мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Я слушаю…

Художник-реставратор испуганно осмотрелся по сторонам.

— Не сейчас, Илларион, — возразил он, — и не здесь!

Забродов посмотрел на приятеля, озабоченно нахмурив брови. Полковнику не нравились загадки, а Иван их начал задавать ему уже с самого утра.

* * *

Посетителей в залах музея было немного, что, впрочем, не удивило Забродова, так как выставка для всеобщего обозрения начинала работать только с двенадцати часов. Однако, бросив взгляд по сторонам, Илларион Константинович отметил, что здесь собрались не столько ценители высокого искусства, сколько высокопоставленные чиновники, крутые бизнесмены, а возможно, и теневые толстосумы…

— Знатная публика тут у вас, Ваня, — тихо прошептал инструктор спецназа ГРУ товарищу, чувствуя на себе пристальные взгляды крепких парней, по всей видимости телохранителей элитных посетителей художественной выставки.

— Сливки, Константинович, — коротко ответил реставратор Забродову.

— Я это уже понял, Ваня, — кивнул седовласый пенсионер и ухмыльнулся. — Тут, братишка, похоже, воровской сходняк.

— Тише, Ларик, — сконфузившись, прошептал реставратор. — Тут тусуются и художники, и чиновники из Министерства культуры… — Павловец кивнул в сторону лысого крупного мужчины в сером костюме с галстуком. — Да и сам министр тут бродит!

Илларион Константинович уважительно повел бровью. Однако его внимание привлек не министр культуры, а пожилой, с большими залысинами человек неброской внешности с воинской выправкой. Как показалось инструктору спецназа ГРУ, он узнал его, хотя прошло немало времени с последней их встречи.

— Понятно…

Подойдя к небольших размеров картине, висевшей на стене у входа, Забродов посмотрел на полотно: там была нарисована то ли женщина, то ли плакучая ива, то ли некое мистическое существо.

— Сюрреализм? — неуверенно поинтересовался полковник ГРУ в отставке. — Или какое-то новое веяние в искусстве?

— Фуфло, — небрежно ответил художник-реставратор.

— А как фамилия этого гениального художника? — спросил Забродов.

— Не помню, Илларион, — честно признался художник, — то ли Тюпкин, то ли Люпкин, то ли еще как-то в этом роде… А… — вдруг вспомнил он. — Аташинго!

Реставратор указал кивком в угол выставочного зала, где невысокий чернявый парень, прилежно размахивая руками, что-то рассказывал молодым симпатичным дамам с длинными от бедра ногами.

— Вот оно, это восточное дарование, — сообщил художник-реставратор.

— Фамилия соответствует содержанию, — слегка усмехнувшись, согласился Забродов.

— Да черт с ним! — сказал Павловец. — Я тебя не для того сюда пригласил.

— Это я уже понял, — с усмешкой произнес седовласый пенсионер.

Павловец шагнул к Забродову и, слегка поднявшись на носки, сказал:

— Давай-ка пройдем в другой зал, и я тебе кое-что покажу.

— Такое? — кивнув в сторону висевших на стене картин, тихо произнес седовласый полковник ГРУ. — Или нечто получше?

— Похлеще, Ларик! — заявил художник.

Инструктор спецназа ГРУ пристально посмотрел на светловолосого приятеля.

— Хорошо… — озадаченно произнес он. — Только я чего-то не пойму, куда ты клонишь? Какие-то намеки, словно в плохом романе.

— А вот мы спустимся в подвал ко мне в реставраторскую мастерскую, и тебе все станет ясно, — сказал Павловец. — Тут такое творится, такое…

Полковник ГРУ в отставке недовольно посмотрел на своего возбужденного приятеля и слегка скривился: ему надоели все эти недомолвки.

— Ну и какое? — не выдержав, потребовал ответа он.

— Недавно, Илларион, я заметил нечто странное, что происходит с нашими картинами, — тихо произнес художник-реставратор, — и обратился к Варенцову…

Илларион Константинович внимательно посмотрел на Павловца: ему вдруг показалось, что он уже слышал где-то эту фамилию, однако в данный момент не мог вспомнить где.

— К кому ты обратился? — с интересом переспросил он.

— К Варенцову Вениамину Александровичу, — повторил светловолосый художник, — это наш директор музея. Между прочим, очень порядочный и честный человек!

— Понял…

Художник откашлялся и, оглядевшись по сторонам, взял под руку Забродова.

— Так вот, я ему рассказал о творящихся в нашем музее безобразиях, — продолжал он, — и мы с ним решили пойти к министру культуры.

Илларион покачал головой и непроизвольно бросил взгляд на лысоголового министра культуры, который с жаром обсуждал какой-то вопрос с Аташинго.

— А где же твой директор? — поинтересовался полковник.

— А черт его знает! — пожав узкими плечами, недовольно прошептал художник. — Должен быть на работе еще с самого утра, а его, видишь, нет как нет! Я ему, пню старому, и на мобильник уже десять раз звонил — не отвечает.

— А может быть, запил твой директор? — спросил пенсионер. — Лежит где-нибудь на топчане и потягивает пивко…

Художник-реставратор решительно мотнул головой:

— Не может быть!

— Да ладно тебе, Ваня, — улыбнулся Забродов, — знаю я вашего брата!

— Нет.

— Что «нет»? Сам-то ты давно завязал с зеленым змием?..

— Это — я, — смущенно, но уверенно возразил работник музея, — а это — он! Он вообще не пьет, Илларион Константинович, не курит и даже мяса не ест!

Последние слова Павловца прозвучали уже в другом зале — российского изобразительного искусства, где, кроме смотрительницы и нескольких посетителей, никого не было. Приятели остановились у картины с натюрмортом. Забродов, посмотрев на дичь, изображенную на полотне, добродушно усмехнулся:

— Вегетарианец?

— Представь себе, да, — ответил Иван. — И еще он спортом занимается!

Илларион вдруг наморщил лоб:

— Спортом?

— Да… — ответил Павловец и указал на картину известного художника Гагарина. — Вот, Илларион Константинович, полюбуйся!

Забродов посмотрел на картину.

— Отличная работа, — с восхищением произнес он, — сразу видно — мастер писал!

— Вот именно, мастер! — раздраженно хмыкнул Иван Павловец.

Забродов еще раз внимательно посмотрел на картину и отметил про себя, что она отлично отреставрирована.