Читать книгу - "В тени Нотр-Дама - Йорг Кастнер"

Я откашлялся и возразил:

— Разве название не восходит к галльскому племени паризиев, которое когда-то основало город?

Тут Вийон согнулся в судорогах кашля и выплюнул на пол красную мокроту, Леонардо подхватил речь:

— Имя не имеет значения. Важен факт, что на лугах Сен-Жермена когда-то почиталась Изида, чьи статуи, как доказательство, стоят в церкви монастыря, — он взглянул на Матиаса. — Я полагаю, вы можете больше рассказать о значении Изиды, герцог Египта.

Матиас едва улыбнулся заметно:

— Изида почиталась египтянами задолго до ее культа у римлян. Она — преодолевшая смерть богиня, повелительница мира, богиня-мать. Она воплощает всемогущие силы жизни и смерти, но также — жизнь после смерти. Когда Сет, царь подземного царства, убил и расчленил Осириса, супруга Изиды, Изида разыскала отдельные части Осириса, соединила их воедино и вдохнула новую жизнь в своего супруга.

— Символ для жизни, которая ожидает нас после смерти, символ бессмертия нашей души, — добавил Вийон с глухим хрипом.

Леонардо кивнул поспешно:

— Изида всемогущая, воплощение machina mundi. Матиас посмотрел на него строго:

— Я бы скорее сказал, machina mundi воплощает могущество богини Изиды.

— И то и другое, — сказал Вийон. — философы из свиты Пифагора видели в Изиде воплощение лежащего под солнцем мира, абсолютную причину всех вещей, все порождающую древнюю силу. Machina mundi!

Мне показалось, что они хватили все это лихо, но я тоже захотел принять участие в ученом диспуте и возразил:

— Не значит ли это, что культ Марии связан с культом Изиды, даже вышел из него?

Леонардо одарил меня широкой улыбкой:

— Вы становитесь теперь настоящим еретиком; сеньор Арман. Но ваша мысль, без сомнения, верна. Оба раза почитается прародительница бога, Богоматерь. В чем очевидна связь с собором Нотр-Дам.

— Чью тайну мы все еще не разгадали, — заметил кисло Томмазо.

— Пока солнечный камень там скрыт, а дреговиты не могут воспользоваться его силой, — продолжил Леонардо. — И если мы разрушим machina mundi, опасность ликвидирована.

— Даже если дреговиты построят новую мировую машину, — возразил Матиас. — По крайней мере, мы выиграем время. Но где мы должны искать мировую машину — и как? Вот крепость, — он положил руку на план аббатства и посмотрел с сомнением туда.

Вийон немного отдохнул и сказал:

— К вашему первому вопросу, герцог: я не думаю, что машину стоит искать внутри зданий аббатства. Это было бы слишком ненадежно. Если у дреговитов есть сторонники в Сен-Жермен-де-Пре, то наверняка большинство святых братьев не стоит на их стороне.

Морщины на лице цыгана непроизвольно сжались:

— Тогда будет еще сложнее, кажущаяся уже разгаданной загадка снова туманна.

— Но почему же, герцог? — спокойно заметил Вийон. — Обдумайте же, где бы вы разместили такую машину, если хотите сохранить ее втайне. И учтите, что Изида почитается как богиня земли, как богиня подземного мира.

— Да, — растягивая слова, ответил Матиас. — Вы правы, мэтр Вийон, называя меня глупцом. Почему вы один должны быть таким умным, чтобы спрятаться под землей!

— К тому же, великий магистр тоже встречался со своими девятью под землей, как подтвердил наш друг Арман, — поддержал его Леонардо. — Итак, давайте исходить из того, что где-то под землей, под аббатством, вероятно, под древними сводами храма Изиды, стоит мировая машина. Теперь остается выяснить один вопрос: как мы беспрепятственно сможем ее искать?

— Ответ заключен в «когда», — сказал Вийон. — Ежегодная Сен-Жерменская ярмарка поможет нам. Под защитой ее суеты мы можем беспрепятственно передвигаться на территории.

— Ярмарка Сен-Жермена уже давно прошла, — вмешался я. — Она началась в феврале.

— Это целая история, — сказал Вийон и снова закашлял. — Филипп Красивый запретил монахам доходный рынок, чтобы создать крытым рынкам больший размах. Это, во всяком случае, та причина, которую отметили хронисты. Но Филипп, который послал тамплиеров на костер, был сам причастен к большой тайне. Он должен был догадываться, что Сен-Жер-мен-де-Пре скрывает сокровища, и не хотел, чтобы поблизости от него болталось слишком много народа.

— Да, так должно быть, — сказал Леонардо. — Только Филипп умер вскоре после процесса тамплиеров, и у него не было времени позаботиться о мировой машине.

Вийон продолжал:

— В прошлом году аббат Сен-Жермена сумел добиться от короля Людовика, чтобы в аббатстве снова можно было проводить ежегодные ярмарки — разумеется, в феврале, чтобы привлекать не слишком много людей из Сен-Дени и рынков Шампани.

Это очень неудобное время года для иностранных торговцев, погода — плохая, дни для путешествия слишком коротки. Соответственно, скудными были доходы монахов именно в этом году. Поэтому они сумели задобрить Людовика, и теперь имеют право устраивать летом вторую ярмарку. Она начинается через пять дней. И мы будем там!

Изо всех сил, которые еще скрывались в изуродованном, измученном болезнями теле, он ударил кулаком своей правой руки по столу, посередине бумаги с судьбоносным росчерком…

После переговоров Матиас распрощался, чтобы вернуться в свой лагерь и подготовить своих людей к большому броску через пять дней. Джали он увел на веревке с собой, — довольно недостойное обращение с вероятной спасительницей мира, как мне показалось. Трое итальянцев ушли восвояси, чтобы, как выразился Леонардо, «выдумать пару милых фокусов, которые, возможно, смогут нам помочь в храме Изиды».

Было очень кстати, что я один остался с Вийоном. Теперь я смог без помех рассказать ему о Квазимодо и его клейме. Мой отец сидел на треножном табурете, прислонившись спиной о стол с деревянной резьбой, и слушал меня внешне безучастно. Его глаза были закрыты, словно он спал. Только легкая дрожь его век и едва заметно поднимавшаяся и опускавшаяся грудная клетка выдавали, что жизнь еще теплилась в нем. Он был измотан, или он прислушивался, сосредоточившись на моем повествовании…

Когда я закончил свой рассказ бегством Квазимодо из Нотр-Дама, воцарилось недолгое молчание — мне оно казалось вечностью. Я почти собрался слегка толкнуть Вийона, чтобы выяснить, не заснул ли он и в самом деле, когда он открыл глаза и сказал в своей своеобразной шепчущей манере:

— Я не верю в иронию судьбы. Вы действительно не перепутали знак раковины, Арман?

Я затряс головой:

— Он был точно такой же, как и у меня на левой ягодице.

— Это не может быть совпадение, нет! — он тяжело вздохнул, красная пена выступила у него на губах. — Возможно, ваша мать и не знала, но невидимая сила управляла ею, когда она оставила своего ребенка, вашего брата, именно у Нотр-Дама.

— Сила солнечного камня? Вийон устало кивнул: