Читать книгу - "Читающий по телам - Антонио Гарридо"

— Искренним? Правдивым?

— К чему все это? — Мин покосился на Цы. — Конечно да.

— Порочным? — спросил Серая Хитрость совсем другим голосом.

Мин склонил голову и замолчал.

— Разве вам не ясен вопрос? — настаивал Серая Хитрость. — Или мне повторить его еще раз?

— Нет, — еле слышно ответил Мин.

— Что означает ваше «нет»? Вы не считаете себя человеком порочным или не желаете, чтобы я повторил вопрос?

— Я вовсе не порочный, — ответил Мин уже увереннее.

— Нет? Ну что же… — Седой перечел записку Фэна. — Тогда чем вы объясните ваше чрезмерное влечение к мужчинам? Верно ли, что три года назад юноша по имени Ляо Сань жаловался на вас за приставания?

— Это была наглая ложь! — защищался академик. — Мальчик пытался шантажировать меня, чтобы я выставил ему хороший балл, а когда я отказался…

— Но ведь вас застали вместе, обнаженными, — перебил Серая Хитрость.

— Я повторяю, что все это клевета! Стояло лето, и я спал в своей комнате. А он вошел без разрешения и тотчас же разделся.

— Ну понятно… Здесь же сказано, что два года назад вас видели в компании известного извращенца, причем вы платили ему на входе в гостиницу, которая пользуется недоброй славой. Как представляется, после этого случая ваш собственный совет предложил вам отказаться от руководства академией.

— Проклятье! Тот, кого вы именуете извращенцем, — это был мой племянник, а встретились мы там, где он проживал. Семья попросила меня передать ему деньги, я так и сделал. В академии все поняли меня правильно.

— Клевета… шантаж… несправедливость… — покачал головой Серая Хитрость. — Годы прошли, а вы так и не сменили своей позиции. Скажите, Мин, вы женаты?

— Нет… Вам это известно.

— И у вас никогда ничего не было ни с одной женщиной?

Мин склонил голову. Губы его тихонько дрожали.

— Я… это не моя вина… я только… — бормотал Мин.

— Но вы привлекаете к себе других мужчин.

— Да никогда…

— Я пытаюсь в вас разобраться, Мин. — Серая Хитрость покинул свое кресло и положил руку академику на плечо. — Ну так если это не порок, то как бы вы определили это ваше качество? Любовь?

— Да, любовь, — ответил академик дрожащим голосом. — Да разве любить — это преступление?

— Быть может, это любовь безоговорочная, не требующая ничего взамен, верно?

— Да, так оно и есть. — Глаза Мина болезненно расширились, взгляд ушел в никуда.

— И ради такой вот любви вы пошли бы на что угодно?

— На что угодно, — подтвердил Мин.

— Спасибо, Мин. Это все, — закончил Серая Хитрость.

Мин, так и не придя в себя, кивнул седой головой.

Цы смотрел на своего учителя, сломленного горем, и сожалел, что выбрал его в свидетели. А вот лицо Серой Хитрости было исполнено живейшего внимания. Два стражника уже собирались отправить академика обратно в тюремную больницу, но тут Серая Хитрость заглянул ему в глаза и задал свой последний вопрос:

— И напоследок, Мин. — Седой выдержал долгую паузу. — Вы влюблены в Цы?

Мин замотал головой, словно не понимая вопроса. А потом повернул к Цы исполненный печали взгляд.

— Вы любите Цы?

— Да, — ответил он.

* * *

Оставалось лишь с горечью признать, что противник воспользовался этой подлой стратегией успешно. Не найдя лучших аргументов, не имея, что возразить по существу, он, раздув отвращение, вызванное к свидетелю его гомосексуальными пристрастиями, поставил под сомнение саму правдивость его показаний — тем, что вырвал у Мина публичное признание в любви к подозреваемому.

Вздохнув поглубже, Цы решил взять свое на допросе Сюя, но Серая Хитрость воспротивился этой идее столь эмоционально, будто под угрозу была поставлена его собственная жизнь.

— Ваше величество! — вскричал он. — Обвиняемый в грош не ставит вашу проницательность. Ведь очевидно, что признание Мина уже показало, чего стоят те способы, с помощью которых пытается спасти свою подлую жизнь этот изменник и убийца. Прорицатель уже заверил, что собственными глазами видел, как Цы убил стражника, и с вашего разрешения покинул зал слушаний.

Цы на собственной коже ощутил все таланты Серой Хитрости — таланты подлеца. Вместо того чтобы апеллировать к рассудку императора, седовласый играл на его гордости и отвлекал от мыслей о деле. Получилось так, что Толкователь трупов насмехался над Сыном Неба. И хотя нехитрая игра самого седовласого была, по мнению Цы, шита белыми нитками и очевидна любому, Нин-цзун действительно отказался выслушать его возражения. Цы упал духом, но сдаваться не собирался.

— Тогда, — юноша снова отважился подать голос, — я попросил бы разрешения опросить людей, обнаруживших труп стражника.

Нин-цзун обсудил это предложение с ближайшими советниками. Никого специально призывать не надо было: Серая Хитрость успел уже вызвать двух чистильщиков, вытащивших мертвого Гао из канала. После того как оба работника назвали себя и указали, из каких семей происходят, Цы спросил:

— Как я понял, ваша работа состоит в осмотре каналов? Это верно?

— Так оно и есть, — хором ответили они.

— А в чем именно состоит ваша работа? Я имею в виду — вы бредете вдоль воды? Время от времени?

— Каждый день мы патрулируем берега, проверяем чистоту воды в канале, в прудах и притоках. Мы работаем в южной части города, наша граница — это Рыбный рынок, волнорез и стена, — ответил более пожилой.

— И как долго вы занимаетесь этой работой?

— Я — лет тридцать, мой товарищ — всего с десяток.

— Отлично. Значит, опыта вам не занимать. Уверен, вы прекрасно справляетесь со своей работой, — посуровел Цы. — А теперь скажите: вы могли бы с точностью установить место и обстоятельства обнаружения трупа стража?

— Я его видел, — вставил слово тот, что помоложе. — Он плыл, как дохлая рыба, по одному из боковых каналов, совсем рядом с рынком.

— В южной части города?

— Да, конечно. Мой напарник все правильно рассказал.

— А в каком направлении течет вода в каналах и протоках?

— С юга на север. Как и сама река Чжэшуй.

— Итак, исходя из опыта тридцати лет работы, считаете ли вы возможным, чтобы мертвое тело, сброшенное в воду на севере, поплыло против течения и оказалось на юге?

— Такое невозможно. Есть, конечно, участки спокойной воды, но уж шлюзы-то всяко не позволили бы такому случиться.

— Невозможно? — не выдержал сам император.

Охранники молча переглядывались.

— Никак невозможно! — рявкнули мастера.