Читать книгу - "Порок - Илья Райх"

Антонина Николаевна явилась в прозрачном халате, под ним Евгений разглядел короткую ночнушку. Сердце забилось, предвосхищая неспокойную ночь. Но перед тем как приземлиться рядом с Евгением, Антонина Николаевна все же предложила: «Может, я лягу в другой комнате?», Евгений категорично покачал головой и выключил свет.

Она распахнула халат и нырнула под одеяло. Сперва они не решались прикоснуться друг к другу, понимая, что это будет новой главой в их отношениях. Когда тело сквозь легкую ткань шелка почувствовало первый укол, она без доли притворства вскрикнула: «На тебе ничего нет?». Это было сигналом к действию, и Евгений уже без всякого стеснения обнял ее и не отпускал. Ночная рубашка, под которой не было белья, не мешала принимать ласки. Она вздыхала и постепенно сама начала отвечать на ласки.

Евгений вошел, он полетел вниз по пропасти в надежде на скорое дно. Антонина Николаевна лежала с закрытыми глазами и еле сдерживала вопли, взамен она издавала тяжелое сопение, когда Евгений участил амплитуду и частоту движений, оно плавно перешло в легкое хрипение.

Ей хотелось кричать, завопить, но, прокусывая губы, она держалась, всему виной был стыд, который пронзил ее тело, как и безудержная похоть. В ее движениях присутствовала неловкость, неуклюжесть, как будто это первое ее соитие в жизни. Оно было первым за последние пять лет. Она испытала оргазм, Евгений распознал знакомый ему сигнал, благодаря учащенной хрипоте, наконец, смог расслабиться и сам, когда удостоверился, что Антонина Николаевна получила свою порцию удовольствия сполна, ради чего он и сдерживался.

Евгений включил светильник, комната озарилась желтым светом, он увидел лежащую ничком Антонину Николаевну. Она поспешила опустить задранный кверху край ночнушки.

– Как вы, Антонина Николаевна? – Евгений не изменял себе.

– Называй меня по имени и на «ты»! – ответила она.

Ничто так не уравнивает служебное положение, как секс.

Евгений предложил совместный поход в ванну. Предложение обескуражило хозяйку, но, немного подумав, она все же согласилась. В отличие от оголенного Евгения, Антонина Николаевна вошла в ванную комнату в розовом шелковом халате.

Она отказалась погружаться в джакузи, но с охотой наблюдала за интимными частями тела коллеги, который был младше ее на двадцать лет. Когда он в ответ ловил ее взгляд, она отворачивалась, уводила его, притворяясь, что ей безразличны мужские достоинства молодого партнера.

Немного пролежав под струей воды, он, сославшись на холодные края мраморного джакузи, предложил вернуться в теплую постель.

Когда похотливое вожделение вернулось к нему, он без раздумий, плашмя упал на Антонину Николаевну в поисках удовлетворения. В голове полностью отсутствовали фантазии, то же самое он испытал, когда делил ложе с дальней родственницей Тамарой. Он наслаждался взаимными прикосновениями, полуобморочным взглядом хозяйки, пыхтящей под ним. Он унижал ее как руководителя, лишил звания, но сожалел только об одном, что не предался грехопадению с нею раньше, лет пять-десять тому назад. И дело не в свежести ее тела, а в том, что он сам, Евгений Романов был моложе тогда… Стоп! Опять фантазии! Он вернулся…

В этот раз Антонина Николаевна более экспрессивно выразила окончание полового акта, издав непродолжительный вопль. Но это было не последней метаморфозой. Ее глаза сверкали кошачьим блеском в полумраке – светил ночник на противоположной стене. Когда она встала и включила люстру, перед ним предстала другая женщина. С лица исчезли редкие морщины, подступавшие островки седины, не поддавшиеся рукам парикмахера, разом отступили, а от тела отдавало усталой вальяжностью. В ней снова проснулась женщина.

Когда утром Евгений собирался домой, он стал свидетелем мизансцены. Антонина Николаевна, стоя перед зеркалом в гардеробной, примеряла легкое ситцевое платье из прошлой жизни. Рассматривая себя в зеркале и не замечая сзади Евгения, она подправила его, легким и быстрым прикосновением руки расправила собранные складки на правой ягодице. Движения по-девичьи были наивны, открыты и откровенны. Платье явно не ко времени года сидело соответственно и ярко. Перед Евгением стояла несовершеннолетняя девочка, так и не успевшая до конца раскусить запретный плод, но уже безвозвратно запертая в тело пятидесятилетней женщины.