Читать книгу - "Маэстра - Л. Хилтон"

– Нет, спасибо, – шепнула я.

Однако Лора все равно нахмурилась, неодобрительно посмотрела на нас и раздраженно укуталась в пашмину, скрывая от посторонних взоров облезающие после отдыха в солнечном Барбадосе плечи.

Фрэнки хотя бы пытается проявлять какое-то подобие женской солидарности, в отличие от Лоры, которая в основном обращалась со мной как с ни на что не годной служанкой.

– Вот они, – произнес женский голос.

Высокая блондинка с креативно взъерошенными волосами с трудом бухнула на стол стопку новых каталогов.

– Это Анджелика, – представила ее Лора. – Она будет проходить у нас практику в течение месяца. Она только что окончила Бергли во Флоренции.

Если бы рядом был Дейв, я бы картинно закатила глаза. В Бергли читали курс по истории искусства для богатых толстосумов, которые настолько ленивы, что не могут даже для виду получить университетское образование. Они проводили год в Диснейленде в стиле ренессанс в надежде впитать в себя немного культурных ценностей в перерывах между косяками, а потом получить красиво оформленный сертификат.

– Добро пожаловать в наш отдел, Анджелика! – любезно поприветствовал ее Руперт.

– Как мило с вашей стороны взять меня на практику, – отозвалась блондинка.

– Анджелика – моя крестная дочь, – добавила Лора, растягивая накачанные ботоксом губы в деланой улыбке.

Что ж, тогда все понятно, подумала я и приосанилась.

– Итак, – начал Руперт, – сегодня у нас большой день, мальчики и девочки! Мы заполучили Стаббса! – провозгласил он, пустив по кругу каталоги, выглядевшие словно программки на опере XVIII века; на обложке было написано: «Джордж Стаббс „Герцог и герцогиня Ричмонд на скачках“».

– О-о-о! – воскликнула Фрэнки, всегда отличавшаяся нездоровым оптимизмом. – Настоящий Стаббс!

Всеобщее ликование было вполне понятно: Джордж Стаббс – крайне выгодный художник, его картины, бывало, продавались более чем за двадцать миллионов. Я сама питала к нему некоторую слабость, и хотя мой земляк из Ливерпуля изучал анатомию и изображал лошадей лучше, чем любой другой художник XVIII века, его в свое время не приняли в Королевскую академию художеств, обозвав приверженцем спортивного жанра. Мне стало любопытно, какую же из его работ нам удалось заполучить.

– Это стоит прочитать очень внимательно, – вставил Оливер. – Я кучу времени потратил на составление текста!

Быстро пролистав каталог, я дошла до вкладки с иллюстрациями и застыла от ужаса. Эту картину я уже видела, и в каталог она попасть никак не могла!

– Прошу прощения, Руперт, но я не понимаю… Это та картина, которую я видела в январе, клиент живет где-то рядом с Уорминстером?

– Не волнуйся, ты верно провела оценку, но потом я все-таки заехал, чтобы лично взглянуть. Не мог же я ожидать от практикантки, что она сможет достать нам Стаббса!

Я не стала его доставать, потому что это не Стаббс! И я уже не практикантка. Руперту это прекрасно известно! Я упорно трудилась, зарабатывая право иметь свое мнение как специалиста, поэтому решила попытаться еще раз.

– Вы ничего не говорили… – начала я.

– Хотел сделать сюрприз! – перебил меня Руперт и как-то смущенно рассмеялся. – А теперь…

– Но я уверена, что это не подлинник, – не унималась я. – Я сделала фотографии…

– Джудит, я привез картину, отдал ее реставраторам, ее почистили, и выяснилось, что поверх подлинника Стаббса было нанесено другое изображение, оценкой которого ты и занималась! Еще вопросы есть?

– Разумеется нет, теперь все ясно, – тут же согласилась я, решив не играть с огнем. – Какая потрясающая история!

В сентябре картину планировали выставить на экспозицию за две недели до начала аукциона. Руперт счел полотно достаточно важным для проведения отдельных торгов, а Оливер считал, что ее лучше продавать вместе с другими полотнами. Лора говорила о том, кого из коллекционеров следует поставить в известность. Фрэнки стенографировала. Я же пребывала в таком шоке, что даже не ехидничала про себя насчет того, какие редкие мысли иногда забредают в пустую голову этой Анджелики. В конце собрания я, как положено прилежным ученицам, задала парочку умных вопросов насчет организации индивидуальных просмотров, чтобы запомнить, кого надо будет подключить, а потом как ни в чем не бывало спросила, не устраивают ли сегодня в хранилище «американские горки».

– Я как раз туда собираюсь, вот и подумала, что могу провести для Анджелики небольшую экскурсию, – вежливо предложила я.

Идя по пыльным, запутанным коридорам цокольного этажа, я объяснила Анджелике, что «американскими горками» у нас принято называть отгрузку полотен, потому что их спускают по наклонной рампе на низких тележках прямо в недра хранилища. В такие дни младшие сотрудники могли воспользоваться моментом и посмотреть на полотна вблизи, пока их распаковывают в смотровой, готовя к приходу экспертов. Это незабываемое переживание, объяснила я, когда ты видишь истинные шедевры на простых деревянных скамьях, а не в священном музейном пространстве.

– Ага, – вяло отозвалась Анджелика, не отрываясь от телефона и все время поправляя копну светлых волос, – видала я эти шедевры в Уффици. Типа Бранзини, да?

– Видимо, вы имеете в виду Бронзино?

– Ну да, точно.

Слава богу, Дейв оказался на месте. Они с коллегой спускали с «американских горок» десять работ Помпео Батони для приближающегося аукциона «Гранд-тур».

– Чудесно выглядишь, Джудит! Нового парня завела?

– Ты единственный, Дейв, ты же знаешь! – кокетливо ответила я. – Кстати, я заказала целую коробку первосортных детективов на «Амазоне».

Я познакомила рабочих с Анджеликой, протянула Дейву сумку с книгами и сказала, что купила их в Мэрилебоне в книжном магазине «Оксфам» по дешевке.

– Что у нас сегодня на повестке дня? – спросила я, чтобы не ставить Анджелику в неловкое положение, потому что девица даже не думала отрываться от телефона.

– Батони, римский период.

– Италия! – воскликнула я. – Отлично, Анджелика, то, что надо! Будь любезна, помоги нам с мерками! – попросила я, а сама жестом показала Дейву, что надо выйти покурить.

Прихрамывая, он направился следом за мной в зону для курения. Я быстро рассказала ему о своей поездке в Уорминстер. Руперту позвонил старый приятель из магазина антиквариата в Солсбери и рассказал, что видел картину на званом ужине и подумал – возможно, это подлинник. Меня к клиенту отправили только потому, что Руперт был на охоте. Хозяин дома, бывший гвардеец, без тени иронии представился тигром[3], объяснил, что его семья живет здесь уже больше ста лет, и предположил, что картину мог приобрести его прадедушка. Лишних вопросов я задавать не стала, поскольку Руперт строго-настрого запретил мне даже намекать на то, что картина может оказаться подлинником.