Читать книгу - "Оборотень - Александр Трапезников"

— Тим, он еще излечим? — спросил Олег.

— А я с ним согласен, — произнес Влад. — Мы не ведаем, что творим, и какие силы пробуждаем порой ото сна. И насчет тайных планов он прав. Что мы знаем? Крупицы… У нас нет разума. Его вынули и заменили кашей из каких-то слов и цифр. Читайте Апокалипсис, там все про сегодняшнее время.

— Еще один псих, — вздохнул Карпатов, посмотрев на часы. — Ладно, давайте закругляться, пока сюда не слетелась нечисть со всей округи.

Тот разговор, месячной давности, Терояну запомнился. К беседке шла Лариса, стройная, как и ее брат, неся в правой руке блюдо со свежей, сочной клубникой, а левую, „заячью“, прижимая к груди. Тероян ритуально прикоснулся губами к подставленной щеке, ощутив запах ароматного мыла.

— Тим, дорогой, Жора мне все-все рассказал, — порывисто произнесла Лара, словно они виделись лишь вчера, а не прошло почти пять месяцев. Бедная, бедная девушка, и как хорошо, что ты принимаешь такое участие в ее судьбе. Что можно для нее сделать? — только теперь Тероян увидел трущегося о ее ноги кота Бетеэра, который шел за ней все это время по дорожке, игнорируя навострившего уши дога. — Жаль, что она не приехала вместе с тобой!

— Мы еще встретимся, — промолвил Тероян. — Когда ей станет лучше.

— Конечно, обязательно! — воскликнула Лара. — Кушайте клубнику, это первая.

Она присела на несколько секунд на скамью, вздохнула, встала.

— Ну, не буду вам мешать, секретничайте. Тим, зайди попрощаться перед отъездом…

Они оба смотрели ей вслед, как она идет, неся искалеченную руку, будто бы прижимая к груди нечто бесконечно дорогое, бесценное, боясь, что оно упадет на мраморные плиты дорожки и разобьется вдребезги. В тот же путь за Ларисой отправился и белый кот, мяукнув на прощанье Терояну и взглянув на него желтым глазом.

— Давай о Хашиги. Мало времени, — сказал Тим.

— Так вот. Твоя Глория, оказывается, связана с очень интересным человеком, — Юнгов проглотил ягоду и пододвинул блюдо приятелю, но тот даже не взглянул на него. — Зря, клубника вкусная. То, что он иранский миллионер и живет возле Медвежьих Озер, ты уже знаешь. Это километров в десяти ниже той харчевни, где ты встретил девушку, и чуть левее проселочной дороги, по которой ехал. Не скажешь, кстати, откуда?

— Не тяни Бетеэра за хвост.

— Ладно. Тогда держись за стол, чтобы не упасть. Потому что дело это может быть не столько уголовным, сколько государственного масштаба. Я не шучу. Хотя доктор Саддак Хашиги фигура и не афишируемая в прессе, но о нем кое-что известно. Например, то, что с ним встречается мэр Москвы. И Санкт-Петербурга, кстати, тоже. К нему ездит в гости кремлевский джокер Чумичко. Или на поклон? Догадайся сам. У него бывают многие политики.

— Почему?

— Утром я был у своего приятеля-депутата, члена думского Комитета по национальной безопасности. Хашиги, конечно же, находится в поле их зрения. Потому что этот чертов супериранец, а по другим данным американец, и он же житель солнечного Израиля, владеет вместе со своей корпорацией „Абуфихамет“, или кто там за ней стоит? — примерно девятью процентами национального достояния России. Еще с десяток таких „Абуфихаметов“ — и пирог разделен. Ты понял?

— Этого не может быть, — произнес Тероян.

— Запросто, — усмехнулся Юнгов. — Знаешь, как сейчас все это просто делается? Ну, допустим, Хашиги — подставное лицо, тоже чей-то слуга, но его корпорация уже прибрала к рукам, через других подставных лиц, через фирмы, филиалы, банки — акции в промышленности, оборонке, имеет концессии на разработку недр, нефтедобычу, золота, ну и так далее. И все это варится в огромном адском котле, кухни которого мы не знаем. И вот визитная карточка этого доктора Саддака Хашиги оказывается в кармане твоей потерявшей память девушки.

— Может быть, она оказалась там случайно?

— Я бы не строил иллюзий. Случайного в этом мире ничего нет. Наверное, даже то, что именно ты встретил ее — тоже не случайно, — Юнгов произнес эти слова с какой-то печалью в голосе. Он с сожалением смотрел на своего школьного приятеля. — Ну, что будешь делать, Тимофей Троин? — редко кто и когда называл его так, по-старому. — Заметь, все что я тебе рассказал, — не секрет, наверху об этом всем известно. Ну идет процесс, и пусть себе идет. Таких Хашиг по всей стране, чужих и доморощенных, десятки тысяч. Но некоторые Хашиги сливаются, как ртуть, в одну большую Хашигу. А в конце концов всех нас ждет самая огромная, единственная Хашига. Вот тебе и весь сказ.

— А можно встретиться с твоим депутатом? Расспросить поподробнее? произнес Тероян.

— Можно. На той неделе, — согласился Жора. — Оцени масштабы моей дружбы к тебе.

— Оценил.

— Мой тебе совет — отправь девушку в больницу, — мягко сказал Юнгов.

— Нет, — и Тероян наконец-то прикоснулся к сочным ягодам, напоминавшим крупные сгустки крови.

— А что будешь делать?

— А вот хочу сейчас взглянуть на эту Хашигу, хотя бы издали, — и Тероян поднялся со скамьи. — Поедешь со мной?

— Поехали, — легко согласился Юнгов. — Куда ж я тебя одного отпущу? Еще разобьешь что…

Простившись с Ларисой, Тероян задним ходом выехал через ворота, вслед за уже развернувшимся „Москвичом“ Юнгова. Его сестра неподвижно стояла в дверях бомбовидного дома, а по обе стороны от нее, столь же каменно и, казалось, навечно, застыли огромный черный дог и белый пушистый кот. И Терояну вдруг на миг почудилось, что это стоит Глория, так похожи были издали их фигуры, и у него отчего-то защемило сердце.

Они ехали к Медвежьим Озерам через деревушки, оставленные вдали от Ярославского шоссе, и чем дальше они удалялись от центральной трассы, тем беднее и грязнее становился их вид. Редко в которых из них сверкали церковные купола, и только этот золотой цвет солнца да осиянные кресты как-то скрашивали унылость и обреченность жизни. Лишь они еще не были отобраны у разоренного, вымученного, обреченного на заклание народа, ковыряющегося на своих убогих огородах, бредущего куда-то с сумой, глядящего из-под руки на уносящиеся машины. Несчастные русские люди, не понимающие за что, почему они вновь подвергнуты столь жестоким мукам? В чем снова они провинились перед „мировым сообществом“, чтобы опять выдерживать удары сатанинских сил, проламывающих бреши в России? И откуда вдруг взялось столько новых предателей, твоих же сыновей и дочерей, ставших в одночасье оборотнями и вампирами, сосущими последнюю кровь из родной земли? Кто и по чьей воле вынул у них разум?

Поля, по которым они проезжали, отличались удивительной особенностью, свойственной русской равнине: с разных точек все вокруг виделось совершенно по-разному, словно через каждые сто метров ты попадаешь в новое царство-королевство. Вот вроде бы один горизонт, а проедешь чуть дальше — и он уже совсем иной, и все кругом другое, необычное, любопытное, ласкающее взгляд. Нет того европейского однообразия, когда целый час едешь по какой-нибудь сельской Германии — и все вокруг одно и то же, одно и то же. Скука.