Читать книгу - "Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер"

— Что с Якутовым? — похолодела Полина.

— В плечо зацепило, но он успел выстрелить, кажется, в голову попал.

— Убил?

— Да я видел, что ли? — огрызнулся боец. — Надо было везти их всех в СИЗО и там миндальничать, а не…

— Отставить, товарищ сержант, — негромко велела Полина, набрасывая пуховик и направляясь к двери. — Задержанного в автобус. И смотрите, как бы и у вас чего не вышло.

— Я тебе сразу жбан прострелю, — пообещал боец, поднимая Даниила на ноги. — Даже рыпнуться не успеешь.

Он вывел парня из домика, Полина вышла следом и быстрым шагом направилась к соседнему домику, возле которого суетились несколько омоновцев и Двигунов с Лисиным. Якутов сидел на крыльце без куртки, в бронежилете и сдвинутой наверх балаклаве, на левую руку ему уже накладывал повязку кто-то из подчиненных, а вот задержанный лежал на земле неподвижно, вытянувшись всем телом и неестественно подвернув под себя руки. Неподалеку, тоже прямо на земле, сидел боец с перебинтованной головой. Из соседнего домика доносился протяжный женский вой.

— Как это получилось? — спросила Полина, подойдя к нему, и тот огрызнулся:

— Своего начальства хватит выяснять обстоятельства.

— Не груби следователю, — тут же отозвался Якутов с крыльца. — Прошляпил — ответишь.

— Да товарищ майор, кто знал-то? Он в наручниках же!

— Ну, судя по всему, он и в наручниках с оружием справился лучше тебя, — отрезал Якутов. — И дело не в моей руке, Игореха, а в том, что нельзя вот так халатно относиться, понимаешь? Да заткните уже ее кто-нибудь, сил нет! — раздраженно попросил Александр, оглянувшись на запертую дверь домика.

— Жена? — спросила Полина, подойдя к нему и осмотрев повязку.

— Да. Сильная такая баба… когда брали, кинулась бойцу под ноги прямо, он чуть всю морду не расквасил себе.

— Жить захочешь, не так еще кинешься, — буркнул Двигунов. — Медицинский вертолет пришлют сейчас.

— Вы и это организовали? — удивленно спросила Полина, и оперативник кивнул:

— Ну, не все ж бумажками заниматься. Набрал прокурору, обрадовал и сразу огорчил, ну, вот он и распорядился.

— Вечно вы впереди паровоза, Вадим Григорьевич, — недовольно сказала Полина. — Еще непонятно ничего…

— Да что непонятно-то?! — гаркнул Двигунов. — Они это! И сейчас только нажать — расколются.

— Я бы не надеялась. Но давайте грузить тех, кто может ходить, пусть ребята в город везут, а мы дождемся вертолет и поедем сами. Этот-то живой? — Она кивнула в сторону раненого задержанного, и Двигунов кивнул:

— Дышит.

— Так переверните на спину.

— Если его вдруг тошнить начнет, он захлебнется.

— А с чего его тошнить будет? — удивилась Полина. — Насколько я знаю, такие повреждения не вызывают… — Но Двигунов перебил:

— Короче, Полина Дмитриевна, пусть оно так и лежит, это тело, понятно?

— Непонятно, — буркнула Каргополова, отходя и вынимая из кармана пачку сигарет. — Но вам, видно, лучше знать, Вадим Григорьевич.

— Все, хорош базарить, — гаркнул Якутов, поднимаясь с крыльца. — Автобус подогнали? Выводите по одному.

— Куртку надень, — сказала она, но Якутов только махнул здоровой рукой, и ей пришлось отступить.

Полина, закурив, прислонилась боком к перилам домика и наблюдала за тем, как из соседних по одному выводят сперва мужчин, потом женщин. Самый старший, видимо, был отцом Даниила, второй, соответственно, носил кличку Огонек. А вот женщины…

Полина не смогла понять, кто из них та самая Царица — скорее, рослая, с темными густыми волосами, падавшими на плечи, и пронзительными, яркими синими глазами, зло смотревшими на окружающих. Вторая вообще не произвела на нее никакого впечатления, поэтому Каргополова про себя отвела ей роль жены Огонька. Женщина была маленькая, худенькая блондинка с вьющимися волосами и очень миловидным лицом. Полина затруднилась определить возраст, решила, что той лет тридцать, а то и меньше.

«Ладно, буду допрашивать — определюсь», — подумала она, выбрасывая окурок.

Анфиса

К исходу седьмого месяца беременности Анфиса решила уходить в декретный отпуск. Ей не очень хотелось делать это, потому что все неприятные симптомы токсикоза давно исчезли, чувствовала она себя прекрасно, испытывала прилив сил и постоянно пребывала в отличном настроении, но родные в голос твердили, что пора, пора больше отдыхать и заботиться не только о пациентах, но и о себе и будущем ребенке. Анфиса решила прислушаться и посидеть до родов дома, так что в тот день она ехала в клинику передать своих больных новым врачам и устроить «отвальную» перед декретом.

В половине двенадцатого ее вызвали в отделение — случился припадок у ее больного, и Анфиса поспешила туда. До обеда все больные находились в общей просторной комнате, где занимались какими-то вполне обычными делами — читали, играли в настольные игры, разговаривали друг с другом. Это было отделение с «легкими» больными, тут не содержались пациенты в критическом состоянии, с обострениями или вновь поступившие. Большинство из них числились постоянными клиентами, которых персонал уже знает не только по именам, но и хорошо изучил характер, манеру поведения, моменты, которые запускают у больного негативные реакции.

Здесь все было устроено так же, как и во всей клинике — и двери, запиравшиеся снаружи на ключ, и окна без ручек-открывалок, зато с решетками, и длинный темноватый коридор с выкрашенными зеленой краской панелями. Это, кстати, всегда удивляло Анфису — ну, как можно находиться в помещении с такими стенами и реально не сойти с ума? Ей всегда хватало обхода, чтобы потом остаток дня чувствовать себя неуютно, а пациенты проводили здесь от тридцати дней и больше.

— Анфиса Леонидовна, скорее! — Ей навстречу торопилась медсестра Настя. — Там Кадкин что-то…

Анфиса обратила внимание, что общая комната уже пуста — во время приступов у кого-то из больных всех остальных санитары тут же разводили по палатам и запирали, чтобы не включалась цепная реакция — чужой бред и агрессия запросто провоцировали такое и у кого-то еще.

Илья Кадкин, совсем еще молодой парень, забаррикадировался от санитаров в конце коридора, у балконной двери, тоже зарешеченной снаружи и запертой. Перед Ильей стояла невесть как оказавшаяся в его владении металлическая тележка с флаконами от растворов — тяжелыми бутылями на четыреста миллилитров, и Илья, перехватывая бутыли за горлышки, швырял их, как гранаты, в уворачивавшихся санитаров.

— Не возьмете! Живым не дамся! — Очередная бутыль летела в пытавшегося приблизиться санитара, и тому приходилось отскакивать назад.

— Как он каталку в коридор выкатил? Сказано же — держите в процедурном, запирайте дверь, — сказала Анфиса, шагая рядом с Настей в сторону балкона.

— Напарница новенькая у меня, он ее напугал и каталку выкатил, а ее саму в процедурке запер. У него ключ в кармане где-то, — с раздражением