Читать книгу - "Украденный сон - Александра Маринина"

– Вы не подойдете к телефону? – спросила она удивленно.

– У меня автосекретарь. Если нужно, я потом самперезвоню.

Когда Настя шла к Борису Карташову, ей хотелось проверить,не является ли заболевание Ереминой выдумкой самого художника. Мироваяпрактика, говорила она себе, знает такие случаи, когда человеку ловковнушается, что у него нелады с психикой, чтобы использовать это в своихинтересах.

Врач Вику в глаза не видел, практически все, что мы знаем оболезни девушки, мы знаем со слов Карташова. А если он лжет? Правда, существуютпоказания Ольги Колобовой, подруги по детдому, о том, что она разговаривала сВикой об ее украденном сне, и та якобы не выразила удивления и ничего неотрицала. Но ведь и Колобова может лгать, сговорившись с Борисом. Зачем? Ну,мало ли зачем. Они вместе решили избавиться от Вики и соорудили этупсихиатрическую балладу. Мотив? Пока неясен, но ведь версию еще не началиотрабатывать. Может, и есть такой мотив, может быть, он даже лежит наповерхности, просто его никто не искал.

Чтобы проверить эту версию, нужно было попытаться обнаружитьпротиворечия или хотя бы несостыковки в показаниях Карташова, Лели Колобовой иврача-психиатра Масленникова. Теперь добавился еще один потенциальный свидетель– знакомый Бориса, порекомендовавший ему врача. Должен же был Борис как-тообъяснить ему, зачем нужен психиатр.

Вместе с тем затеплилась надежда еще на одну версию.

– Когда вы уезжали в Орел, вы подключали автосекретарь?

– Обязательно. Я – художник на вольных хлебах,заказчики обращаются непосредственно ко мне. Если я буду пропускать телефонныезвонки, то могу потерять хорошие заказы.

– Значит, вернувшись из поездки, вы прослушали всезаписи за десять дней?

– Да, разумеется.

– И там не было никакого сообщения от Вики?

– Нет. Я уверен, что, если бы она собиралась уезжатьнадолго, она обязательно предупредила бы меня. Я ведь говорил вам, она оченьдорожила чувством, что о ней кто-то беспокоится, что хоть кому-тонебезразлично, где она и что с ней. В ее детстве этого не было.

– Что стало с той кассетой? Вы ее стерли?

Настя была совершенно уверена, что услышит утвердительныйответ, и спрашивала только для проформы.

– В ящике лежит. Я кассеты не стираю, мало ли что можетпотом пригодиться.

– Например, что?

– Ну, в прошлом году был случай: мне позвонили изкакого-то заштатного издательства, предложили оформить сборник анекдотов,оставили адрес и телефон. Меня дома не было, когда они звонили. Я имперезванивать не стал, иллюстрировать анекдоты – не мой профиль, к тому же втот момент у меня было несколько заказов, так что без работы я не сидел. Авскоре мой приятель-карикатурист пожаловался на отсутствие денег, и я припомнилтот звонок. Нашел запись на кассете, дал ему координаты издательства – и вседовольны.

– Значит, кассета с записью звонков, поступивших завремя вашего пребывания в Орле, сохранилась?

– Да.

– Давайте послушаем, – предложила Настя.

Лицо Карташова напряглось. Или ей показалось?

– Вы мне не верите? Честное слово, там нет сообщения отВики. Я вам клянусь.

– Прошу вас, – жестко сказала Настя. Хозяин мгновенноперестал ей нравиться, и она приготовилась к атаке. – Давайте все-такипослушаем.

Они вошли в комнату, и Борис сразу же достал из ящика столакассету.

Включив воспроизведение, он протянул Насте один из рисунков,лежащих в папке на столе.

– Вот, посмотрите. Это сон, который снился Вике.

Настя разглядывала рисунок, одновременно прислушиваясь кголосам, доносящимся из магнитофона.

«Борька, не забудь, что второго ноября у Лысаковасорокалетие. Если ты его не поздравишь, он смертельно обидится…»

«Борис Григорьевич, здравствуйте, это Князев. Свяжитесь сомной, пожалуйста, когда вернетесь. Надо внести небольшие изменения в эскизобложки…»

«Сукин ты сын, Карташов! Где коньяк, который ты мнепроиграл?..»

«Боря, не сердись. Я не права, признаю. Извини меня…»

– Кто это? – быстро спросила Настя, нажимая кнопку«стоп».

– Леля Колобова, – неохотно ответил Карташов.

– Вы с ней поссорились?

– Как вам сказать… Это старая история, иногда дающаярецидив. К Вике она отношения не имеет. Это связано с мужем Лели.

– Мне нужно знать, – настойчиво сказала Настя.

– Ну хорошо, – он вздохнул. – Когда Леля познакомиласьсо своим будущим мужем, я сразу сказал ей, что он ни одной юбки мимо непропустит.

Когда после свадьбы Леля стала ловить его на изменах, онаочень страдала. А я, как дурак, хотя и знаю, что нельзя вмешиваться в чужуюжизнь, все-таки лез к ней с советами бросить его. На мой взгляд, дрянной онмужичонка, и Лельку мне было жалко. Но она воспринимала мои слова оченьболезненно, и выражалось это в том, что в ответ на предложение оставить мужа ейхотелось сказать мне что-нибудь оскорбительное. Например, что так рассуждатьможет только импотент или гомосексуалист, или что я просто завидую тому, что уее мужа есть жена и семья, или еще что-нибудь такое же глупое. Все такиеразговоры у нас кончались ссорами, потом мы мирились, конечно.

– И что же она вам сказала в последний раз? За чтопросила прощения?

– Она сказала, что ее муж хоть и бабник, но стараетсяпо возможности скрыть это от нее, и это гораздо приличнее, чем поведение Вики,которая открыто шляется напропалую и не считает нужным этого стесняться.

– И это она о близкой подруге так сказала? – изумиласьНастя.

Карташов пожал плечами.

– Женщины… – неопределенно ответил он. – Кто ихразберет? Давайте слушать дальше.

«Борис, это я, Олег. Мы с ребятами планируем на Новый годехать в Вороново. Если хочешь присоединиться, дай знать до десятого ноября, тамместа нужно заказывать заранее…»

«Борька, я оставил у тебя в квартире спичечный коробок, накотором записан очень нужный телефон. Если найдешь, не выбрасывай…»

«Боря, я очень по тебе скучаю. Целую тебя, милый…»

– А это кто? – Настя остановила пленку.

– Знакомая. – Карташов вызывающе посмотрел на нее,ожидая дальнейших вопросов и заранее готовясь ощетиниться.

– Но это точно не Вика?

– Это не Вика. Если вы мне не верите, я поставлю вамдругие кассеты, где есть ее голос.

– Я вам верю, – неискренне сказала Настя, запускаякассету дальше.

Звонки от заказчиков, от приятелей, от родителей Бориса, отженщин…