Читать книгу - "Лучший полицейский детектив - Вадим Молодых"

Антона от себя, пытаясь проложить путь к отступлению и объявлению тревоги в коридоре. Но Антон, забранный весь внутрь себя, словно пружина, мгновенно отскочил от стены и преградил дорогу к входной двери. Сцепились. Начали кряхтеть. Малой чувствовал, что нога у него всё-таки есть. И она нездорова! Поэтому ею же, неспособной твёрдо держать усилие двух напряжённых тел и максимально согнутой в колене, он двинул противника куда попало, одновременно рывком склоняя его в поясе. Попало под рёбра. Дыхание-сопение прервалось. Усилие ослабло, и Антон оттолкнув врага руками посильнее и оттолкнувшись ногой для прыжка — снова той же, травмированной! — и приземляясь на здоровую, больной-рабочей ногой «ножницами» врубил тому в подставленную в сгибе морду.

Не успевая разогнуться, а только вскинув хрустнувшую голову и перебрасывая центр тяжести на задницу, хулиган словно бы приподнялся в воздух — а может и впрямь подлетел — такой удачный удар получился, и, перебирая в конце пути ногами, пытавшимися догнать собственное тело, въехал задницей в вымазанное белой краской окно с низким подоконником. Стекло не треснуло, а лопнуло под натиском уже всей падающей в него спины и посыпалось наружу, расцвечивая своими игривыми блёстками и осыпая раскидистым звоном рухнувшее на улицу тело. Третий этаж… Тело не двигалось. Антон успел испугаться — чересчур вышло… Вывалилось даже!

Но тут же ментовская сущность, усугубленная уверенным знанием юридических основ, взяла в нём верх над испугом, и он быстро открыл засов и выбежал в коридор, состроив растерянное выражение лица.

— Помогите! Скорее! Человек выпал из окна…

Малой, не сильно — встревоженная травма уже опять начала проявляться — но всё-таки симулируя хромоту для предупреждения чужих подозрений, колченогим галопом заковылял по коридору мимо поста медсестры к лестнице.

— Скорее! Скорее! Беда!

Медики, подхваченные шумом и сопровождаемые взволнованными взглядами способных выглядывать из дверей пациентов травматологии, устремились за Малым по лестнице вниз.

Когда Антон добрался до места на углу здания больницы, там уже в суетливой и возбуждённой толпе гулявших свидетелей-больных, наперебой рассказывавших друг другу увиденное, какие-то белохалатные люди пытались реанимировать бездыханное тело пострадавшего.

Малой хотел было начать кудахтать о том, как всё произошло на его глазах: как человеку стало плохо в туалете, как он закачался, как его повело, он начал падать, а Антон, видя неизбежность, пытался его подхватить и даже почти успел схватить несчастного за одежду, но проклятая нога подвела — он не успел поймать бедолагу и вытащить его из пропасти третьего этажа… Но передумал. Паническое кудахтанье было бы тоже чересчур для полицейского, должного привыкнуть — а так и было! — к виду человеческих несчастий. Однако он пролез поближе к эпицентру событий.

Сохранившая повязку на бороде голова упавшего лежала боком на бордюре палисадника, как на подушке… Влажной от крови подушке… При этом череп, как аккуратно уполовиненный горшок, был очевидно расколот, и его верхняя часть кроме того, что была раздроблена, была ещё сбита и смещена ударом. Антон обошел место происшествия так, чтобы встать там, откуда открывался страшный в своей откровенности вид разбитой головы. С этой стороны никого не было — жутко было смотреть, и даже страдающие от скуки больные здесь не скопились. Малой подошёл совсем вплотную и заглянул внутрь «горшка». Черная пустота… Что-то ещё продолжало течь из него, мерзостное в своей тягучей сути, но никаких сгустков и близко не было — кровавая лужа и всё. «Пустой!» — подумал Антон с таким облегчением, словно бы убедился в оправданности своей шаткой гипотезы, столь долго лелеемой интуитивно, что не оправдайся она, то и вся жизнь псу под хвост.

— Что, простите?

Оказалось, что он не только подумал, но и проговорился-таки. Антон повернулся и увидел стоящего рядом с ним давешнего доктора из обхода, смотревшего немигающим взглядом даже не на, а внутрь Антона через его же глаза. Во взгляде доктора тоже виделось удовлетворение от подтверждения каких-то собственных мыслей.

— Понимаете, доктор… Я был в туалете… Умывался, — Малой заговорил так судорожно, опять же интуитивно чувствуя, что надо отвлечь доктора своим волнением, словно бы не слышал вопроса. — А тут он… Ну он и он… Я внимания не обратил… Слышал только, что дверь открывалась-закрывалась… А когда голову-то от раковины поднял, его уж назад клонило… Падал, значит! Прямо на окно! Я-то сообразил, что он не в себе… Мало ли?! Больница ведь… Ну я к нему… Да пока на своей ноге-то до него допрыгнул, он уж и вывалился… Кто только додумался в больнице — в травматологии! — такие низкие подоконники ставить?…

Врач стоял и кивал головой, то ли соглашаясь в понимании, то ли подбадривая Антона в его вранье… Скорее — второе! Потому что он так и не переставал смотреть ему прямо в глаза, сменив только выражение лица на неуловимо насмешливое.

— Это вы, батенька, сейчас коллегам своим рассказывать будете…

Эту фразу доктор проговаривал, уже меняя одновременно лицо на злобное от наступавшего понимания того, что и самому ему придется несладко — он тут за старшего, ЧП в его вотчине, с него и спросят… На него и навешают!

Скоро приехала полиция. Без тени интереса в лицах — несчастный случай — пустое дело, проформа. Но в составе группы был тот самый судмедэксперт, которого участковый Малой запомнил на самоубийстве. Антон понимал, что его сейчас же начнут отвлекать расспросами о том, как всё случилось, и он молил полицейского бога, чтобы эти расспросы… да что там!.. чтобы допрос его как свидетеля — а кого ж ещё?! — начался чуть позже. Он хотел посмотреть на реакцию судебного медика, заглянувшего внутрь черепной коробки покойника.

Тот посмотрел — никакой реакции… Скучающее в рутинной повседневности лицо, словно бы пустота разбитого горшка — это так и надо, так и должно быть.

— Он нигде больше не ударялся…

Замечание Антона прозвучало настолько двусмысленно для него самого — знающего суть дела, что он даже испугался: мол, раньше времени начал оправдываться. Но на эксперта, пребывавшего в неведении и по виду плевавшего на ход этой истории, оно подействовало, как надо — он не просто обратил внимание на Малого — он к нему присмотрелся. Узнал. Слегка удивился его больничному виду. Сказал глазами: «Ну, мало ли…» и спросил:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что голова его раскололась уже здесь… И никто к ней до вас не подходил…

Эксперт отвёл глаза туда, куда смотрел Малой — на зияющий чёрной пустотой череп.

— … Я следил, чтобы всё оставалось так, как есть. Вернее, было… Так всё