Читать книгу - "Игры оборотней - Эдогава Рампо"

— Хорошо. — Он попытался взять себя в руки. — Схожу к врачу, пожалуюсь на головную боль.

Такэхико посетил врача, после чего, сообщив о недомогании маркизу, необычно рано отправился спать. Вместо него в Осаку уехал один из помощников Огавары.

К одиннадцати часам ночи в доме установилась тишина. И как было условлено заранее, Такэхико направился в спальню Юмико. По дороге жилых комнат не было, потому пройти в спальню хозяев не представляло особой проблемы.

Как сомнамбула, ступал Такэхико по мягкому ковру, остановился у дверей спальни. Биение собственного сердца заглушало все звуки мира. «Нечто похожее я видел в кино», — подумалось Такэхико. Кончиками пальцев постучал в дверь. Она открылась. На пороге его ждала несравненная Юмико в переливающемся при малейшем движении атласном халате. Подрагивали в улыбке вожделенные губы.

Такой роскошной спальни Такэхико никогда прежде не видел. В углу огромных размеров кровать под балдахином, перед ней столик и два кресла, зачехленных нежной красной тканью, торшер розовым светом освещал только эту часть комнаты.

Забравшись в кресло, Юмико предложила и Такэхико присесть. Он сел напротив, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

— Тебе, кажется, есть что мне сказать, — заговорила Юмико. — Потому я и попросила тебя остаться сегодня здесь.

«Что она имеет в виду?» — Такэхико с недоумением смотрел на Юмико.

А она продолжала:

— Ты ведь расспрашивал обо мне горничную? Интересовался, когда и куда я хожу… Она рассказала мне. Но я хочу, чтобы ты спросил меня лично.

Такэхико ощутил, как кровь отхлынула от лица. «Значит, горничная ей все рассказала? И она позвала меня только поэтому?» От жгучего стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. «И все же, почему для такого разговора выбрана спальня, ночь?» Лучик надежды оставался в его душе.

— Да, в самом деле, — ответил он, — Акэти просил уточнить кое-что… Но только вам не говорить…

— Я так и поняла. Ну и что же именно интересует господина Акэти? — Лицо Юмико оставалось ласковым. Ни тени недовольства. Наоборот, казалось даже, что она получает удовольствие от таинственности этой беседы тет-а-тет.

— Господин Акэти передал мне такую табличку… Она у меня с собой… — Такэхико вытащил из кармана лист бумаги и протянул его Юмико.

Внимательно пробегая глазами каждую строчку, Юмико будто пыталась вспомнить, что кроется за словами и цифрами.

— Ничего не понимаю. И вообще, как эта бумага родилась на свет? Тебе что-нибудь понятно? — В лице и голосе Юмико сохранялось благорасположение к гостю.

— И мне непонятно. Акэти ничего не объяснил, но…

— Что «но»?

— Мне подумалось, — осмелел Такэхико, — что это дни и часы, когда вы с кем-то встречались. — С огромным трудом он подавил в себе желание задать Юмико другой вопрос: правда ли это? Но вопрошающие глаза выдавали его.

Юмико чуть улыбнулась:

— Встречалась с кем-то? Ты имеешь в виду — с возлюбленным? — прямо, глядя чистыми глазами в глаза юноши, переспросила Юмико.

Откровенный, от сердца к сердцу, разговор доставлял удовлетворение. Более всего в людях Такэхико ценил открытость, а в отношениях с любимым человеком она радовала вдвойне.

После недолгой паузы Юмико тихо спросила:

— Ты ревнуешь?

«Да!» — Такэхико хотелось громко воскликнуть, приникнуть к ее груди, но, сдержав порыв, он только виновато улыбался.

— У меня нет никаких любовников. Господин Акэти что-то путает. Я действительно часто провожу время вне дома, особенно когда муж отлучается. Делаю покупки, хожу в театр, на концерты, к друзьям, точнее, к подругам. Ну а что касается таблички — вполне вероятны случайные совпадения. Отлучаюсь я, естественно, гораздо чаще, чем отмечено здесь.

Такэхико недоверчиво слушал ее. Между тем Юмико продолжала:

— Что было давно, мне, конечно, не вспомнить. Ну, например, десятого октября после обеда я поехала в район Акасаки в салон красоты к своей подруге Яномэ. Она сделала мне прическу, а потом до вечера мы болтали. Это моя старая подруга, мы очень любим поболтать.

«Но можно было использовать это время и для свидания», — подумал Такэхико, но тут же постарался погасить подозрение; не хотелось дурно думать о Юмико.

— Что же на уме у господина Акэти? Однажды он приходил к нам, но я в разговоре не участвовала. А было бы неплохо не спеша потолковать с ним.

Такэхико и от упоминания имени Акэти почувствовал приступ ревности. Несмотря на свои пятьдесят, тот выглядел отлично и нравился молодым женщинам.

— Какой же ты, Сёдзи, впечатлительный. Опять ревнуешь? — Юмико еще раз улыбнулась, но лицо ее стало совсем другим, аристократическая одухотворенность не исчезла, но к ней примешалась некая разнузданность женщины с панели. Чудная и одновременно чудная, эта смесь завораживала. — Ты не только выполнял задания Акэти, но и очень переживал за меня, правда?

Ее пристальный взгляд снова вогнал молодого человека в краску.

— А беспокоиться совершенно не о чем, — продолжала Юмико. — Можно предположить, что господин Акэти каким-то образом связывает гибель Химэды с этой таблицей. Но я ни при чем, никаких оснований для беспокойств нет. Так что ты не переживай, хорошо? Знаешь, Сёдзи, я ведь отлично понимаю, что тебе не дает покоя. И в то мгновение, когда ты вошел сюда, я поняла, чего ты хочешь.

Обворожительная женщина смело разрушила еще одну стену между ними. Взяв руку Такэхико в свою, она с силой сжала ее. Такэхико ответил тем же. Жаркий ток струился между ними. Подняв глаза, он с наслаждением отметил, что Юмико смотрит на него влажными влекущими глазами, почувствовал, что теряет голову, что не в силах владеть собой. По щеке покатилась слеза. Юмико порывисто прижалась к нему щекой, обняла за плечи. Руки Такэхико крепко обхватили ее талию. Долго они сидели так, не шевелясь, наслаждаясь близостью. Когда горячие и мокрые от слез губы слились в поцелуе, Такэхико закрыл глаза и подумал: «Вот ради чего стоит жить!» Захотелось прочесть восторг и в ее глазах. Они казались ему бесконечной Вселенной, из темноты которой исходили искры желания.

Течение времени как бы остановилось. Непонятно было, миг или вечность длилась страсть, сладость обладания друг другом.