Читать книгу - "Конец света в Бреслау - Марек Краевский"

Эбнер и Домагалла разразились смехом, напротив Фёллингеру было далеко до веселости коллег.

— Это серьезное обвинение, — выдавил он. — Мок, вы меня обвиняете в мошенничестве?

— Успокойтесь, дорогой господин Фёллингер. — Мок повернул в свою сторону закрепленную под столиком пепельницу. — Это только вторая раздача. Вы оговорились. Вы должны открыть «одно без козырей», не «два».

— Если мы продолжим тут играть, я буду совершать еще худшие ошибки. Поскольку вы обвиняете меня, даже в шутку, я обязан вам объяснить. Это из-за дома напротив. Мы раньше здесь играли, это правда, но в подсобке. Оттуда я не видел этот дом.

Мок посмотрел в окно и почувствовал странный укол в диафрагме. Из-за дождя, омывающего стекло, он увидел особняк «У грифов». За столом воцарилась тишина. Ни один из партнеров Фёллингера не недооценивал в глубине души его предчувствия и трансы. Это благодаря им они очень часто доводили следствия до счастливого конца.

— Фёллингер, очень прошу, расскажите мне что-нибудь поближе об этом доме и о ваших связанных с ним тревогах. — Мок заметно побледнел. — Я расследую дело об убийстве, которое совершено на задах этого дома.

— Я читал об этом в газете, — Фёллингер встал со стола. — Простите меня, господа, но я не могу тут больше оставаться.

Фёллингер поклонился и вышел в раздевалку.

— Трудно, — Домагалла после утреннего визита к одной молодой даме, которая в архивах возглавляемого им ведомства имела серьезную картотеку, был крайне снисходителен. — Сейчас найдем четвертого.

— Вам придется найти третьего и четвертого, — поведал Мок и бросился за Фёллингером, провожаемый злобными взглядами Эбнера.

Астролога уже не было в магазине. Мок открыл бумажник, сунул какую-то монету в руку Шаала, взял у него пальто и шляпу и выбежал на улицу. Порывистый ветер хлестал острыми иглами дождя. Криминальный советник раскрыл зонт, но недолго наслаждался этой защитой. Ветер дернул зонт и вывернул его на другую сторону, выгибая проволочные ребра. Какой-то мужчина в светлом пальто боролся с подобной проблемой. Это был Фёллингер. Мок подбежал к нему.

— Мне обязательно нужно с вами поговорить, — Мок пытался перекричать поворачивающий на углу трамвай. — Давайте зайдем туда, где вы не увидите этот проклятый дом. Здесь есть небольшой ресторан, — указал рукой на покрытый арочным сводом переход к Штокгассе.

Спасаясь от ветра, который бушевал в узких улочках возле ратуши, они зашли в ресторанчик на Штокгассе, 10 под вывеской «Трактирчик Питера». Помещение заполнено было до отказа буршами, извозчиками, ворами и какими-то хулиганами, которые быстро исчезли при виде Мока. Для советника было в тот момент важно не то, откуда они могли его знать, но то, что освободили один столик. Вместе с Фёллингером он занял около него место и кивнул на понурого официанта, который свою работу считал, по всей видимости, бичом божьим. Понурый поставил перед ними две дымящие кружки глинтвейна и удалился обратно за бар, уставив нахмуренный взгляд в большой кувшин, наполненный мутной взвесью, в котором плавали селедка, огурцы и другие трудно различимые закуски.

— Дорогой господин Мок, — Фёллингер с явным удовольствием втянул гвоздичный аромат. — Я сделал вам астрологическую экспертизу. После анализа космограммы вас и вашей жены я назначил несколько дат возможного зачатия вашего потомка. Первый из них через несколько дней.

— Очень вам благодарен, — сказал Мок. — Но вернемся к бриджу и особняку «У грифов»…

— Уверяю вас, я бы никогда… — Фёллингер не мог выдавить слово «обмануть». — Я бы не стал…

— Перестаньте, — прервал его Мок. — И расскажите мне о ваших страхах перед особняком «У грифов».

— Я впервые увидел его на фотографии, — Фёллингер перевел взгляд на висящие на стене изображения, содержание которых было столь же очевидным, как и содержимое кувшина. — Я получил диплом и поступил в медицинский колледж во Вроцлаве. Поскольку я никогда еще не был в этом городе, я хотел узнать о нем поближе. В магазине в Любани я посмотрел фотографический альбом Старый город во Вроцлаве. Когда я увидел особняк «У грифов», я почувствовал прилив панического страха и закрыл альбом. Тогда я пережил дежавю и понял, что этот дом часто видел в кошмарном сне. Снилось мне часто, что я убегал от кого-то вверх по большой лестнице, а когда выходил на улицу, на крышу, смотрел вниз, видел изображения больших белых птиц и испытывал головокружение. Я не падал вниз, но это головокружение сменялось болью в черепе, которая меня тогда обычно будила. Поэтому, когда увидел эту фотографию, я почувствовал страх настолько пронзительный, что отбросил даже мысль о начале обучения в этом городе. Как вам известно, я учился в Лейпциге и в Берлине. Последние два семестра провел однако во Вроцлаве, потому что отсюда было ближе до Любани, где в страшных муках оканчивал свои дни мой покойный отец. Как-то после выхода из винокурни «Ламли» я ждал вместе с несколькими коллегами коляску. Я был под хорошим градусом, но не забуду того ужаса, когда понял, что стою под этим проклятым домом. Коллеги быстро сориентировались в моих фобиях и начали мне отпускать обезьяньи шутки. И то они заговорили со мной и направлялись прямо к тому дому, а то подбрасывали мне открытки с его видом… Я пытался бороться с этими страхами аутогипнозом. Безуспешно. Это все, господин советник. Я просто боюсь этого здания.

Фёллингер выпил последние капли вина и начал сражаться с зонтиком. Мок знал, что вопрос, который хотел задать, может повредиться его интеллект, но не мог от этого удержаться.

— Вы можете объяснить свой страх перед этим домом? — спросил он, ожидая от астролога каких-то насмешек, выражений сожаления, а, в лучшем случае, повторения вопроса о безуспешности аутогипноза. То, что он услышал, поразило его.

— Да, я могу объяснить это метемпсихозом, то есть переселением душ. Вероятно, моя душа заперта была в теле человека, который упал с этого здания. Мои кошмары — это воспоминания из предыдущего воплощения.

Фёллингер надел шляпу и начал застегивать пальто.

— Я думаю, вы лжете мне, Фёллингер, — тон голоса Мока был так же дружелюбен, как сирена фабрики, призывающая рабочих к первой смене. — Я не разбираюсь в реинкарнации, но я точно знаю, когда кто-то пытается что-то умолчать. Летом, кажется в июле, мы играли в бридж у Шаала. Вы, какие-то два господина, ваши знакомые — журналист и профессор гимназии — и я. Мы сидели за тем же самым столиком, что сегодня, под окном, и тогда у вас не было никаких приступов страха. Помню прекрасно те три без козыря, которые вы психологически разыграли. У вас не было трефового прикупа, и после какого-то довольно дружеского виста вы сыграли именное трефами. Противники взяли и — не желая играть в лонгер, который вы вроде разыгрывали, — пошли боком, и позволили нам выиграть тот скверный расклад. Помните ту отличную психологическую игру?

— Правильно, так и было, — кивнул недоумевающий Фёллингер. Он снял котелок и начал им обмахиваться. — В самом деле… Знаете что? Может, захваченный игрой, не посмотрел в окно… Попросту…