Читать книгу - "Полнолуние - Александр Горский"

Невыспавшийся Зубарев был немногословен. Буркнув короткое «Привет», он бросил сумку с вещами на заднее сиденье, уселся, скрестив на груди руки и закрыв глаза, и принялся усиленно изображать спящего. Минут через десять внутреннее состояние оперативника совпало с внешними проявлениями, и он наполнил салон оглушительным храпом, так что Илье не оставалось ничего другого, как выставить громкость музыкальной системы почти на максимальную.

Два часа спустя, заехав на последнюю, по мнению навигатора, приличную заправку и залив полный бак, он бесцеремонно растолкал оперативника.

— Уже приехали? — Вадим сонно огляделся по сторонам.

— Еще два часа пилить, — Илья достал с заднего сиденья предусмотрительно захваченный с собой термос с кофе, — а то и больше.

— И что, тебе потребовались услуги штурмана? — Поняв, что ехать еще долго, Вадим вновь скрестил на груди руки. — Все время прямо. А я еще чуток вздремну, если ты не возражаешь.

— Возражаю, — Илья протянул ему металлическую кружку с кофе, — ты храпишь слишком громко, уши закладывает.

— Так ты радио погромче сделай, и нормально будет, — попытался было отказаться от кофе Вадим.

— Вот от радио уши и закладывает, — отрезал Лунин, — пей.

— Ну, пей так пей, — согласился оперативник, — а закуска есть хоть какая? А то у меня от пустого кофе желудок сводит.

После того как было покончено и с лунинским кофе, и с лунинскими же бутербродами, «хайлендер» вновь устремился прочь от уже давным-давно скрывшегося за горизонтом Среднегорска. С каждым километром радиоприемник все хуже ловил сигнал, и в конце концов Илье не оставалось ничего другого, как его выключить.

— Тишина, скукота, тоска, — спустя несколько минут прокомментировал Вадим, — небось, и в Нерыби этой такая же канитель будет.

— Это предсказание? — Илья бросил короткий взгляд на приятеля и вновь сосредоточился на дороге.

— Это богатый профессиональный и жизненный опыт, — важно изрек Зубарев, — поверь мне, ничего интересного нас там не ждет. По сути, есть всего два реальных варианта. Либо эта потеряшка сама сбежала из этой глухомани, и я думаю, когда мы туда приедем, то поймем, что это нормальное желание для семнадцатилетней девицы.

— Либо?

— Либо ее папашка сам и прибил. Ну или, может, еще брат. У нее ведь братец-близняшка. В любом случае кто-то из своих. Так что тряханем их как следует, и все узнаем. Вот увидишь, завтра к вечеру кто-нибудь нам всю правду уже расскажет. Я лично ставлю на папашку.

— Ты, я смотрю, уверен, — хмыкнул, не поворачивая головы, Лунин.

— Ну а что ты хочешь? У мужика этого, Кноля, жены нет, кругом одни зэки да вертухаи, вот он и одичал малость. У них же там угрюм-река, угрюм-тайга, сплошной угрюм.

— Нерыбь.

— Что — Нерыбь? — не понял оперативник.

— Река так называется — Нерыбь. Как и поселок.

— Ах, Нерыбь. Ну да, тогда это, конечно, все меняет, — хмыкнул Вадим. — Ты, раз уж такой знаток географии, может, еще скажешь, откуда название такое взялось чудное — Нерыбь?

— От казаков, — порадовался возможности блеснуть знаниями Лунин, — они где-то там, где сейчас поселок, на зимовку встали.

— Казаки? — иронично переспросил Зубарев.

— Не все, конечно, казацкий отряд. Построили себе что-то вроде небольшой крепости, думали, зимой будут на охоту ходить да рыбу ловить.

— Но тут что-то пошло не так?

— Именно, — кивнул Илья, — снега выпало так много, что в тайге пройти было невозможно, а рыбы в реке так и не оказалось. Так что до весны, когда к ним пробилось подкрепление, весь отряд уже умер от голода.

— Какая история, — покачал головой Вадик, — эпическая. Ты, Лунин, прям кладезь знаний. Я вот вчера весь вечер в библиотеке провел, и то не в курсе, кто там чего ловил. Ты вот только скажи мне такую вещь… — Зубарев громко зевнул, прогоняя остатки сна. — Ежели эти казаки все перемерли, откуда стало известно, что они ни одной рыбины в реке не поймали.

— Понятия не имею. — Лунин пожал плечами. — Может, кто написал?

— Ага, я представляю, — неожиданно развеселился Вадик. — Приходит, значит, в крепость это подкрепление, там кучка обглоданных скелетов, а в тающий сугроб табличка воткнута: «Здесь рыбы нет».