Читать книгу - "Игра в саботаж - Ирина Лобусова"

— Кто он, знаете?

— Нет, — покачала головой Лушко. — Не знаю. Она даже имени никогда не называла. Говорю же, скрытная была. Сказала только, что он потом женился, и у него уже трое детей. Потом у нее был роман с каким-то женатым. Но ей надоело прятаться, и они расстались. Позже тоже были какие-то романы, но я толком ничего не знаю о них.

— А в последние месяцы у нее был любовник?

— Постоянного — нет, не было. Были какие-то одноразовые встречи. Но Кира после них всегда сильно переживала, поэтому прекратила это.

— Ладно, — вздохнул опер. — Вернемся к вчерашнему вечеру. В котором часу вы вернулись домой?

— Было около девяти. Кира пошла меня проводить, я же здесь поблизости живу.

— Она собиралась куда-то зайти после этого?

— Нет. Сразу пошла домой.

— Может, после вас она кого-то ждала?

— Нет, — снова твердо сказала Валерия. — Нет, Кира собиралась помыть посуду и лечь спать. У нее от шампанского разболелась голова.

— Она собиралась принять от головной боли какие-то медикаменты? — наступал Емельянов.

— Что вы, нет конечно! — воскликнула девушка. — Кира никогда никаких таблеток не принимала. Она была противницей любых медикаментов.

— Так-таки и любых? А снотворное она принимала? — Емельянов даже прекратил писать, такую важную информацию говорила эта Лушко, даже не подозревая об этом.

— Какое снотворное? — удивилась Валерия. — Да она ни разу не пила его, никогда в жизни! Она была уверена, что это отрава, что таблетки придумали специально, чтобы людей травить!

— В ее доме не было снотворных препаратов? — Емельянов снова склонился над бумагой, записывая показания подруги.

— Нет, — мотнула головой Лушко. — У нее вообще не было лекарств в квартире. Насчет таблеток у нее были просто средневековые взгляды. Я еще смеялась над ней из-за этого.

— А если бы вам сказали, что в ее комнате нашли такой препарат, как нембутал, что бы вы подумали?

— Что это не ее! Что принес другой кто-то. А что это такое? — Вопрос Валерии прозвучал абсолютно искренне.

— Кира жаловалась когда-нибудь на то, что плохо спит? — Емельянов не ответил, а спросил сам.

— Нет. Со сном у нее было все в порядке. Она жаловалась только, что не высыпается, когда ночные съемки на киностудии, а она на гриме. А вообще она всегда так легко и быстро засыпала, что я даже завидовала ей. Могла прямо стоя заснуть, — улыбнулась непроизвольно Лушко.

— Откуда вы это знаете?

— Мы как-то ездили с ней отдыхать на Каролино-Бугаз, жили в одном номере, и я видела. У нее вообще все со здоровьем было в порядке.

— Она пила алкоголь?

— Очень мало, не злоупотребляла. Пила только шампанское, а крепкие напитки не переносила.

— Вы не знаете, у нее были с кем-нибудь конфликты — может, на работе, с соседями?

— Нет, что вы, — Валерия снова улыбнулась, теперь уже иронично. — Понимаете, Кира всегда была очень хитрой и держала все свои эмоции при себе. Никаких конфликтов у нее никогда не было.

Больше Емельянов, как ни старался, не услышал ничего интересного. Но подруга Киры и без того наговорила достаточно. Убийство, похоже, подтверждалось.

Не то чтобы Константин Емельянов не любил работать. Просто в первую очередь он любил заниматься интересными, запутанными делами. Убийство гримерши с киностудии — он теперь четко определял это дело как убийство и был уверен, что не ошибается, — показалось ему интересным, здесь была какая-то головоломка. И вот когда интересное дело разбавлялось рутинной мелочью, типа взрыва дома, это всегда выводило его из себя. Но делать было нечего, работать по этому делу все равно было нужно.

А трудиться Константин любил с комфортом. Поэтому он не поехал сразу на Пролетарский бульвар, а отправился на работу, в свой кабинет. Шофер был в восторге — как и Емельянов, он тоже не любил гонять машину по пустякам.

На работе пришлось выслушать истерику начальства по нескольким текущим делам, обсудить на летучке оперативные планы, переговорить с кем-то из коллег. И когда наконец Емельянов добрался до своего кабинета, голова его раскалывалась так, что он едва мог стоять на ногах.

Однако в кабинете его ждал приятный сюрприз: едва он открыл дверь, как на пороге, следом за ним, сразу возник эксперт — тот самый бывший врач, с которым у него сложились почти дружеские отношения.

— Видел, как ты проходил по коридору, — нахмурился эксперт, — и пошел следом за тобой. Ты видел себя в зеркале? Смотреть тебя страшно!

— Ясновидящий, — Емельянов вымученно улыбнулся. — Действительно, у меня болит голова. На погоду, наверное.

— На погоду, — фыркнул иронично бывший врач. Он подошел к столу, налил из графина стакан воды и высыпал туда какой-то порошок. — Вот, пей, — протянул. — На погоду…

Емельянов выпил. Порошок был невероятно кислый на вкус, но он мужественно допил до конца.

— Мне страшно смотреть, как ты себя убиваешь, — бывший врач не спускал с Емельянова глаз. — Жутко то, что ты с собой делаешь…

— Я не понимаю, ты о чем… — Константин отвел глаза в сторону.

— Все ты прекрасно понимаешь, — вздохнул эксперт. — Знаешь, что я скажу? Надоела жизнь — гуманнее пустить себе пулю в голову, чем травить себя такой гадостью, которой ты травишься каждый день. Убиваешь сосуды, убиваешь мозг. Самое страшное, что ты не умрешь сразу. А можешь слечь, например, с инсультом. Кто будет за тобой ухаживать? Подумай об этом, Емельянов.

— Я подумаю, — опер нахмурился. — Но и ты подумай, что не надо лезть со своими советами туда, где тебя ни о чем не спрашивают… За лекарство спасибо, а со своей жизнью я уж сам как-нибудь разберусь. Ты читал Бернарда Шоу?

— Что ты имеешь ввиду? — не понял эксперт.

— У него есть прекрасная фраза: алкоголь — это анестезия, позволяющая переносить реальность. Может, не дословно, но смысл тот же. А меня эта реальность оперирует, буквально режет на куски каждый день, и без анестезии никак нельзя. Так что за благие намерения спасибо. Но благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад.

Похоже, Емельянов ответил очень резко, во всяком случае эксперт пожал плечами и вышел. Константин расстроился, что обидел друга. Голова, между тем, прошла. Мучаясь чувством вины, опер поднял телефонную трубку:

— Санаторий Чкалова? Главврача позовите… Уголовный розыск. Добрый день. У вас живут погорельцы? В смысле люди, отселенные после взрыва дома? Да, отлично. Значит, так. Соберите их всех в каком-нибудь «красном уголке», всех вместе, чтоб я пятьсот раз к вам не ездил, я приеду ровно в четыре, и мы с ними побеседуем. Да, со всеми вместе. Вы меня поняли? Тогда до встречи.

— Вот так, — Емельянов с удовлетворением повесил телефонную трубку. Навязали ему опросить для галочки свидетелей, вот он и опросит для галочки. Никаких усилий. Все равно будут говорить сплошную ерунду. Что там они могли видеть?