Читать книгу - "Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская"

В пятницу утром в издательстве «Факел» меня никто не ждал, все дела я завершила в четверг, однако я встала рано, как обычно. Мы с Гариком позавтракали, и он отправился в свою научную контору, а я — к родителям, благо их жилище располагалось в относительном соседстве с его службой, в районе метро «Академическая».

Родителям я везла на хранение шкатулку тетушки Герты, завернутую в шубу. Гарик сопровождал меня и ценности, поскольку по безмолвному уговору собирался проводить время моего отсутствия в собственном доме с личной мамой. Он довез меня до родительского дома, отдал объемный сверток, посадил в лифт и напомнил, что будет ждать у ближайшей станции метро в два часа пополудни. По случаю моего стремительно близящегося отъезда он планировал сократить научную деятельность до половинного объема.

Прелестное прохладное утро я провела в обществе полузабытых предков, советовалась с мамой, что мне взять и когда надеть, получила от нее золотую цепочку с опаловым медальоном, не насовсем, а для респектабельности за рубежом. Украшение было фамильное, старинное и дорогое, но не такой вызывающей ценности, как наследие тётушки Герты. К кладу в шкатулке мама относилась с подозрительностью, от своей очереди отказалась наотрез, и, кажется, не совсем освоилась с мыслью, что побрякушки, однажды принесенные дочкой — не богемское стекло, а реальные камни, оправленные в белое золото и платину.

Сенсационное открытие сделала много лет назад моя экс-свекровь Розалия Яковлевна. Покойный дед бывшего мужа был в свое время известным харьковским ювелиром, его дочка Роза сохранила семейные знания, поэтому буквально села мимо стула, когда невестка преподнесла ей в день ангела брошку из красного богемского стекла. К тому же извинилась, мол, подарок особой ценности не представляет, но хорошая старинная работа. Розалия Яковлевна стойко претерпела семейное застолье и чаепитие, только иногда нервно косилась на стеклянную брошь, приколотую к кружевному воротничку. Когда родственники разошлись, она оставила Леонида с Семеном Марковичем (свекром) собирать посуду, затащила меня в спальню и серьезно допросила, откуда деточка Катя взяла этот подарок?

Я без утайки изложила историю (о которой как-нибудь после), Розалия всплеснула руками и разъяснила, что за остальные ценности не ручается, но вот брошка (каковую она» прости, деточка, никогда не возьмет, спасибо») сделана не из богемского хрусталя, а из подлинных рубинов на соответствующем металле. Двенадцать мелких камней хороши, но ординарны, а центральный, овальный кроваво-алый, почти в ноготь величиной — это солидное состояние. Покойный папа держал в руках подобные камни лишь считанные разы за свою карьеру, когда ему доводилось обновлять фамильный гардероб одной польской графини к трехсотлетию дома Романовых. Вот такие новости поведала его дочка Роза.

Мое удивление не поддавалось описанию. На подзеркальнике давно пылилась шкатулка, полная «богемского» барахла, а кузина Ирочка держала бижутерию из того же источника вразброс и где попало, на зеркале, в сумке, в ящиках стола. И вдруг компетентная Розалия умоляет взять подарок обратно и тщательно спрятать! Через день она спешно нанесла визит на нашу с Ленькой квартиру, изучила содержимое шкатулки и опустилась в кресло без сил.

— Деточка Катенька, — сказала Роза, когда обрела дар речи. — Мне жаль, что с Леонидом у вас не очень… Я с первого раза тебя приняла и полюбила, но и во сне тогда не могло присниться, что мой балбес привел в дом такую состоятельную девочку.

Вскоре последовал наш развод, Роза очень жалела, что вместе с деточкой Катей из семьи уходит состояние, но держалась героически и не взяла рубиновую брошь даже на прощание. Прелестная женщина, я уже, кажется, упоминала. Мои личные мама с папой получили сведения от Розалии Яковлевны непосредственно и незамедлительно, но отнеслись к свалившемуся богатству скорее с опаской, чем с радостью.