Читать книгу - "Последняя любовь президента - Андрей Курков"

Киев. Август 1992 года.

«Мужчины – приходящее и уходящее, а женщины – вечное». Это Мира сказала сама, а теперь своими действиями доказывает обратное. Ее парень устроился на работу в кочегарку при больнице. Работает сутки через трое, и я легко ориентируюсь в его трудовом графике. В кочегарке есть и диван, и столик, и даже маленький холодильник «Морозко». Видимо, там достаточно уюта для фальсификации счастливой семейной жизни. По крайней мере, Мира теперь тоже дежурит там «сутки через трое». Я только надеюсь, что она не отвлекает своего кочегара от выполнения служебных обязанностей. Хотя, по правде сказать, трудно мне представить себе обязанности кочегара в августе, когда на улице плюс тридцать три, а в любом помещении двадцать пять и тоже с плюсом. Может, он просто воду греет для умывальников?

Но что бы он ни грел, а Мира возвращается после этих суточных дежурств счастливой и довольной. И, что самое удивительное, сначала ложится спать!

Я наконец сообщил маме о разводе. Думал, она воспримет это спокойно, но она расстроилась.

– Послушай! Ты же с самого начала знала, что все это фикция! – удивился я.

– Половина событий в жизни начинается с того, что ты называешь фикцией, а становится нормальной жизненной правдой, реальностью. Потому что существует такое понятие, как ответственность взрослого человека за свои поступки!

– Ты что? – удивился я еще больше. – Может, тебе надо пожить в гостях у Димки? Там с тобой сразу согласятся!

Тот позавчерашний разговор, как и следовало ожидать, закончился слезами и упреками. И угрозами типа «подожди, будут у тебя дети, тогда и поймешь!»

Отвечать на упреки я не стал. Не возникло никакого желания. Только жалость к зацикленной на каких-то абсурдных идеях постаревшей матери. «Может, это начало старческого маразма?» – подумал я. Но ведь я знал, что маразм – явление, больше характерное для мужчин, чем для женщин. Так что списал я все это на притупление ума в связи с прекращением действия принципов советской морали. Ведь сейчас вообще всякая мораль перестала действовать. Мораль прекратила хождение почти одновременно с прекращением хождения советского рубля. Теперь в ходу доллары, а я с детства помню, что там, где доллары, нет ни морали, ни справедливости.

Впрочем, мой ежемесячный конверт на работе потолстел до шестисот баксов. И действительно, я изменился. Мне теперь спокойнее, я становлюсь добрее к близким и к окружающим. Вот мама еще не знает, а я собираюсь ей купить микроволновку за сто долларов. И Димке что-нибудь куплю. И Верочке, хотя дальше пьяных поцелуев и объятий у нас с ней пока дело не дошло. Использовать «дежурства» Миры у своего кочегара для того, чтобы приводить эту задорную сосательную конфетку в наполненную запахами прошлого коммуналку, мне не хочется. Да и она, как это ни странно, оказалась девочкой хорошего воспитания. И говорит, что еще не подготовила своих родителей к тому, что может привести домой мужчину. И это в двадцать с лишним лет!