Читать книгу - "Зеленый король - Поль-Лу Сулицер"

Но в 1952 году Король еще не мечтал о королевстве. Его первые приобретения, конечно же, не имели иной цели, кроме обеспечения «себе и другим шаматари» официального и неоспоримого права на владение частью территории, на которой они жили.

Эмерсон Коэлью — кролик по-португальски — стал агентом, когда началась вторая волна закупок.

Родоначальником ее был почти легендарный персонаж, некий полковник бразильской гвардии, бывший рабочий с каучукового завода, позднее даже ставший сенатором, Жозе Жулиу да Оливейра, не имеющий никакого отношения к Гомешу да Оливейре. «Полковник Зе Жулиу» за последние годы XIX и первые тридцать лет XX века, с помощью завидной энергии, жестокости, коррупции и бесспорной храбрости сумел «выкроить» для себя настоящую маленькую империю на северном берегу Амазонки. Но проказа не пощадила его; в 1948 году он продал все земли консорциуму бразильских и португальских торговцев. А Коэлью (умерший в 1966 году) перекупил у них за два миллиона двести тысяч долларов территорию в три миллиона гектаров. Если эта сделка, растянувшаяся временя (чем и объясняется тот факт, что появившийся на сцене Сократес знал только о семистах тысячах гектара была самой крупной, она все же не была единственной: юрист из Сан-Паулу одновременно покупал для других компаний — в общей сложности их станет тридцать восемь — земли и фазенды на всей обширной территории в основном охватывающей север Бразилии.

Хайме Рохас, аргентинец из Буэнос-Айреса, с 1956 год занимался подобными сделками в двух соседних испано-язычных странах: Колумбии и Венесуэле.

Жоржи Сократес к тому времени развернулся вовсю. Хотя наибольшую активность стал проявлять после 1956 года, когда Реб Климрод вышел из леса и начал Второе наступление.

Кстати, Сократес был тем человеком, который скупил в Сармакору между Риу-Негру и Риу-Бранку огромную территорию в два миллиона шестьсот тысяч гектаров, первые документы на право владения этими землями были датированы 1893 годом.

Рохас постепенно записал себе в актив около миллион восьмисот тысяч гектаров.

Итак, начавшись в 1950 году, операция подходила к концу в 1969-м. Последние сделки должны были быть заключены не позднее чем через два года, и тогда растянувшееся на двадцать один год завоевание земель завершилось бы окончательно. А пока конторы Сократеса и Рохаса не прекращали своей деятельности, так же как группа в

Сан-Паулу, хотя после смерти шефа она немного сократилась и сбавила активность.

Сто одиннадцать компаний, по меньшей мере треть из которых были бразильскими (во всяком случае, с виду), использовали все возможности бразильского, венесуэльского, колумбийского и даже международного права для проведения упомянутых операций. Разумеется, в итоге, на взгляд стороннего, наблюдателя — другими словами, всех окружающих, — не могло быть и речи о каком-то едином владении, поскольку собственников, никак не связанных между собой, оказалось сто одиннадцать. И между ними сложились исключительно дружеские, добрососедские отношения…

Взаимопонимание было поистине полным. Но ведь ни один закон этого не запрещает.

В 1969 году и даже позже Сеттиньяз искренне верил, что Реб Климрод, подобно «полковнику Зе Жулио», не ставил перед собой иной цели, кроме создания для себя королевства. К тому же это предположение подкрепляли все внешние факторы, в том числе и высказывания самого Реба.

— 45 -

«Сикорский» приземлился в центре площадки, которая, как сначала показалось Сеттиньязу, заросла травой. Даже с двадцатиметровой высоты этот участок земли был похож на обычную лесную поляну. Но то был всего лишь отголосок тех времен, когда построенный в глубине джунглей аэродром пытались, кстати небезуспешно, замаскировать под лесные заросли. Но это было в прошлом. Теперь шел 1974 год, и Сеттиньяз уже в пятый раз посещал королевство. Судя по зданиям, которые выросли вокруг, здесь работали совсем открыто.

Между прочим, появилась и асфальтированная дорога, которой не было во время его предыдущего посещения. А также множество машин, от которых отделилась группа мужчин и женщин, вышедших навстречу Ребу. Большинство этих людей были знакомы Сеттиньязу. Он узнал Эскаланте, Собеского, Тражану да Силва и, конечно, Марни Оукс с ее неизменным блокнотом. Одна пара подошла к нему.

— Надеюсь, вы не забыли нас, — сказала женщина.

— Вы Этель и Элиас Вайцман. Я вас прекрасно помню.

Он познакомился с ними пять лет назад, в то время, когда узнал о проекте. Оба они были невысокого роста и уже не молоды: лет так пятьдесят пять — шестьдесят. С учетом знаний обоих, они говорили по меньшей мере на двадцати языках. Начиная с 1946 года чета Вайцман много лет проработала сначала в Международном фонде помощи детству, затем в ЮНИСЕФ, а потом в Центре социальных проблем при ООН в Нью-Йорке.

— Как приятно, что вы нас не забыли!, — сказала Этель. — А знаете, мы теперь очень важные люди? Что-то вроде министров у подданных Реба.

Она улыбнулась, как застенчивая птичка, но смущение, конечно же, было обманчивым. Эта хрупкая женщина, весившая, наверное, сорок кило с небольшим, обладала совершенно феноменальной энергией, подвижностью и необыкновенной физической и моральной выносливостью (выжила в Берген-Бельзене и трех других лагерях, где ей пришлось побывать). Американец Вайцман познакомился с Этель после второй мировой войны. И до самой ее смерти в сентябре 1980 года она всегда была в прекрасном настроении, работала по двадцать часов кряду и забиралась в самые непроходимые места серры Пакараймы.

— Реб попросил нас позаботиться о вас, — сказала она. — Слово «министр» вас не удивляет?

— Немного, — признался Сеттиньяз, — Я не предполагал, что все зашло так далеко. О каком населении идет речь?

— Об индейцах и кабоклос, конечно. Кабоклос — это метисы, они работают в джунглях, возделывают землю. Но мы занимаемся не только ими, в нашем ведении и иммигранты. — И она засмеялась совершенно прелестным мелодичным смехом. — Кажется, вы не перестаете удивляться, Дэвид. Мы будем вас так называть, а вы, разумеется, зовите нас просто Элиас и Этель. Элиас помалкивает. По правде говоря, он просто не успевает вставить слово из-за моей болтовни. Но говорить он все же умеет. Только иногда, когда меня нет. Кстати, он знает тринадцать языков. Сейчас изучает вьетнамский. И яномами, конечно. Что касается яномами, то он почти свободно изъясняется на нем, значительно лучше меня…

За руль села Этель, крутившая его, как штурвал корабля. Реб и остальной отряд встречающих уже тронулись в путь. Поехали по направлению к городу. Илья-Дорада, будущая столица королевства, за последние пять лет заметно разрослась. Сеттиньяз не был здесь три года и с трудом узнавал места: появилось несколько сотен различных зданий, самые высокие из них не превышали четырех этажей. Но побывав в одном из них, Сеттиньяз узнал, что каждая постройка уходила вниз еще на два-три этажа. — Сколько людей живет здесь теперь?

— В самом Илья-Дорада? Если считать всех — мужчин, женщин и детей, — получится что-то около семи тысяч восьмисот человек. Вы хотите знать точную цифру?