Читать книгу - "Тайна "Железной дамы" - Юлия Нелидова"

«Ах, вот оно что, Фердинанд Лессепс! – просиял Иноземцев. – Человек, без лица коего не обходился ни один газетный выпуск, ни одно уважающее себя газетное издание, человек, который соединил моря Красное и Средиземное, построив Суэцкий канал, а ныне вознамерившийся соединить океаны – Тихий с Атлантикой – с помощью другого канала, на Панамском перешейке».

В общем, пред Иноземцевым сидел дипломат, предприниматель, политик, родственник императрицы Евгении – самый известный из французов, обогативший свою нацию на миллионы франков и на миллионы франков же ее обанкротивший. Ибо сколь удачна была затея с первым каналом, столь же провальна оказалась идея со вторым. То ли спешка сыграла свою роль, то ли геологические изыскания подвели, то ли авантюрные наклонности семьи Лессепсов, являющейся потомками Генриха Четвертого – отчаянного ловкача и комбинатора среди королей, но все в итоге обернулось едва ли не крахом. Весь мир ныне ждал лишь одного – чем закончится операция под названием «Панама».

Но Иноземцев-то зачем понадобился великому инженеру и финансисту?

– Дело в моем непоседливом отпрыске, – поспешил тот ответить на немой вопрос, застывший в застекленных очками глазах русского доктора. – Ромэн Виктор Лессепс – мой внук. Он подходил к вам дня два назад, не так ли?

Иноземцев махнул головой, тотчас вспомнив назойливого студента, обещавшего двести франков за урок. Лица деда и внука имели много общих черт, и улыбка эта была у них одна на двоих, возможно, и нравом авантюрным обладали оба в равной степени.

– Он одержим, – горестно вздохнул Лессепс, перестав вдруг улыбаться. – Связался с революционерами-анархистами и грезит оружием и баррикадами. Те и рады принять дурачка. Человек, который умеет обращаться с бомбой, всегда на вес золота. Да, еще если этот дурачок с такой фамилией и так богат. Ромэн спит и видит себя революционером. Решил, что химия – его конек, хотя, сразу признаюсь, он не имеет к ней никаких способностей. Его эксперименты не доведут до добра, он спалит дом и сам убьется.

Иноземцев опустил голову, тут же вспомнив себя и то, как его беспрестанно величали «бомбистом». Ему стало жаль бедного юношу.

– Я обратился сначала к месье Дюкло, – продолжал предприниматель, – что ныне преподает в Сорбонне. Тот, выслушав мои сетования, немного подумал и порекомендовал мне вас. Уж не обижайтесь, месье Иноземцев, на слова профессора, но они были сказаны с некой долей восхищения и звучали примерно так: «Если вы желаете, чтобы у мальчика пропала всякая охота к науке, отведите его к месье Иноземцеву. Более угрюмой и нелюдимой личности во всем Париже не сыскать, он – как настоящий средневековый алхимик с внешностью современного молодого человека. Сам с собой больше разговаривает, нежели с кем бы то ни было. Обитает в одиночестве, на пушечный выстрел никого к себе не подпускает, кроме своей собаки, которой, кстати говоря, даже клички не дал». Вы загадочный человек, месье Иноземцев, и поселились в месте весьма загадочном. Знаете, как в Париже любят таинственное и мистифицируют все, что хоть сколько-нибудь связано с непостижимой тайной? Я думаю, у вас бы получилось отговорить Ромэна бросить его затеи с селитрой, порохом, ртутью и прочими небезопасными игрушками.

– Совершенно не представляю, как мне удастся это сделать, – покачал головой изумленный Иноземцев. – Неужели я так дурно преподаю у Пастера, что ко мне обращаются с такими странными просьбами?

– О, я пытался предупредить ваше негодование. Возможно, вы меня все же не так поняли… Вовсе вы не дурно читаете ваши лекции! И об этом говорит безумное рвение Ромэна Виктора, с которым он приступил к экспериментам, после того как стал посещать улицу Дюто. Напротив, во время лекций вы дали ему несколько новых идей, но, увы, которые он не в силах осуществить. Целая тонна бумаги была изведена и разорвана в клочья, множество этих причудливых медицинских сосудов разбито… Я бы хотел, чтобы вы увели его в сторону, обратили внимание на что-нибудь другое, что принесло бы пользу человечеству. Он грезит о мире, а изобретает бомбу! Это очернит навеки славное имя Лессепсов, которое и без того вовлечено в огромный скандал. К тому же кому, как не вам, известно, сколь губительно может быть случайное изобретение.

Иноземцев побелел, лицо его вытянулось:

– Что вы имеете в виду?

– Причину, по которой вас выслали из Петербурга, причину, по которой вы едва не расстались с рассудком, месье Иноземцев. А может, и с жизнью!

– Кто вам сказал? Месье Мечников? – вскочил Иноземцев, но тотчас же ударился затылком о потолок экипажа и бухнулся обратно на скамейку.

– Нет, что вы! Как раз напротив. Он ничего не сказал; потому-то мне пришлось воспользоваться другими источниками, – предприниматель встревоженно потянулся рукой к доктору, словно желая предупредить его чрезмерно нервную реакцию. – Больно? Зачем же так подпрыгивать? Вот, поглядите, ушиблись…

Было в этом движении столько сожаления, что Иноземцев несколько смягчился. Но по-прежнему взирал на миллионера с недоверием.

Лессепс достал из кармана в несколько раз свернутый пожелтевший газетный лист, по русским буквам и знакомому шрифту в нем Иван Несторович тотчас же узнал «С.-Петербургские ведомости». Под огромным заголовком «Сенсация года» одной лентой вился подзаголовок: «Горький опыт Иноземцева И. Н. с алкалоидами, закончившийся в лечебнице для душевнобольных».

Невольно Иноземцев взял газету в руки и стал читать. Словно сквозь века тянулись строчки, перед глазами возникли серые стены, световой фонарь на потолке, за стеклом трепыхались ласточки, редкое движение открываемой-закрываемой двери, заходил, выходил надзиратель, в ушах стояла оглушительная тишина. Повеяло смрадом одиночества…

– И вы доверите своего внука помешенному? – холодно спросил тот. Статья заставила доктора ощутить сильнейший приступ презрения к себе. К финансисту. Ко всей его семье. Ко всему миру. Иноземцев едва не швырнул бумагу к ногам Лессепса. Его пальцы сжались, бумага издала надрывный хруст, будто затрещали ломающиеся кости.

– Да, – с необъяснимыми для доктора уверенностью и упрямством воскликнул Лессепс. Он сделал вид, что совершенно не замечает гримасы негодования на лице собеседника. – Не двести – пять сотен франков за урок! Вы не только ваши кредиты вскоре погасите, но и обзаведетесь солидным капиталом. Но помните – ваша задача очень узка. Нужно, чтобы у Ромэна пропала всякая охота к науке.

Голос его зазвучал на мгновение зловеще, ультимативно. Иноземцев ощутил укол в сердце, точно вдруг щелкнул невидимый капкан. Но Лессепс, либо заметив испуганный взгляд доктора, либо решив сменить интонацию, тотчас заговорил о другом:

– И не советую пользоваться услугами банковской конторы «Эф. и сыновья», они явные прохиндеи. Делайте вложения в банк «Насиональ». Скажете, что от меня – вас обслужат как принца. Пять сотен франков за урок – немалые деньги. Нехорошо, если они вдруг попадут не в те руки. Вы же – я уверен – направите их в нужное русло.

Подмигнув Иноземцеву, он поднял руку, сделал два коротких удара перстнями по оконцу за спиной.