Читать книгу - "Ветреное сердце Femme Fatale - Валерия Вербинина"

– У меня нет таких денег, – сказала Амалия после крохотной паузы.

– Я вам верю, – легко согласился Пенковский. – Зато у вас есть Синяя долина. Полагаю, вы могли бы выделить мне часть земель – в качестве уплаты долга по векселю.

– Лесами или лугами? – саркастически осведомилась Амалия. – А может, начнем дележ с прудов?

О нет, она вовсе не была жадной, ничего подобного! Корыстолюбие было ей чуждо, хотя наша героиня и была далека от мысли о том, что без средств в современном мире прожить куда легче, чем с ними. Однако она ненавидела, когда ее пытались припереть к стенке и вынудить сделать что-то лишь потому, что этого хотелось противоположной стороне. Пенковский, похоже, даже не понимал, какого врага он приобрел.

– Должен признаться, я не понимаю вас, – проговорил Сергей Сергеевич после недолгого молчания, и сейчас уже никто не смог бы сказать, что он похож на примерного сына. – Я навел о вас справки, госпожа баронесса. По моим сведениям, вы весьма обеспечены, так что заплатить по векселю человека, который завещал вам все, решительно все, не составит для вас труда.

– Я не настолько обеспечена, чтобы разбрасываться десятками тысяч рублей, – отрезала Амалия, которую бессмысленная беседа уже начала утомлять. – Кроме того, я не знаю вообще, о каком векселе вы говорите. Может быть, он существует лишь в вашем воображении, как знать?

– Боюсь, что вексель вполне реален, – кротко возразил Сергей Сергеевич. – И если вы мне не заплатите, не взыщите, дорогая кузина, но мне придется подать в суд.

– Покажите вексель, – сухо сказала Амалия, отходя к камину. – Пока я не увижу его, дорогой кузен, я не дам вам ни гроша.

Сергей Сергеевич вздохнул с видом человека, чье терпение подвергается незаслуженному испытанию, но, однако, в карман все-таки полез. Из кармана акцизный чиновник извлек вчетверо сложенную бумажку.

– Как видите, все честь по чести, – объявил он. – Девять тысяч восемьсот рублей.

Амалия нахмурилась. Получается, почтенный мировой судья таки подложил своей наследнице свинью, и свинья эта объявилась в облике его крестного сына Пенковского.

За окнами вновь потемнело и глухо что-то зашаркало. Через мгновение снаружи опять принялся лить дождь.

– Я ничего не вижу, – сказала Амалия, щуря глаза на вексель. – Откуда мне знать, что там написано?

Сергей Сергеевич подошел ближе и протянул ей бумагу, не выпуская заветный листок из пальцев. Амалия наклонилась и прищурилась еще сильнее. А затем произошло то, о чем Пенковский не любил вспоминать до самого конца своих дней: драгоценный вексель выскользнул у него из пальцев и неизвестно как очутился в руках у баронессы, хотя чиновник и помнил строго-настрого наказ своей жены – ни за что бумагу ей в руки не давать. Амалия посмотрела поверх векселя на Пенковского, и глаза ее сделались совсем золотыми. А в следующее мгновение листок порхнул в огонь, горящий в камине.

– Ой, какая я неловкая! – пропела Амалия.

Сергей Сергеевич взвыл от горя и кинулся спасать вексель. Да куда там! Он лишь обжег руки и едва не спалил сюртук. Листок уже почернел и съежился, а через мгновение от него остались лишь хлопья пепла.

С перекошенным лицом Пенковский обернулся к Амалии.

– Вы… вы… – Он искал слов, которые могли передать то, что он чувствовал, – и не находил.

– Да, я, – спокойно ответила Амалия. – И по совести, вы должны меня поблагодарить.

– Я? – задохнулся от негодования любитель делить чужие заливные луга и леса.

– За подделку векселя у вас могли бы быть серьезные неприятности, – спокойно отозвалась баронесса. – Или вы так хотите переселиться в Архангельскую губернию?[14]