Читать книгу - "Я стою миллионы - Марина Серова"

Перехватив мой заинтересованный взгляд, Кеннет с гордостью произнес:

— Подарок Эрика, — и вдруг, словно смутившись, посмотрел в окно.

— Вы знаете автора?

— Один парижский знакомый Эрика — Андре Жофруа.

Барли плеснул себе содовой и спросил:

— Джон мне сказал, что вы расследуете убийство Эрика. Что вы хотите узнать? — Он поднял свои густые темные брови, которые едва не срастались на переносице.

— Я бы хотела ознакомиться с содержанием его завещания, вернее, меня интересует один вопрос: кому теперь, после смерти Эрика, достанется его состояние?

На широкоскулом лице Кеннета заходили желваки.

— Я, конечно, могу показать вам его завещание, но дело в том, что после заключения брачного контракта с Натальей Сердюковой оно утратило свою силу. — Он отпил из стакана и продолжил: — А смысл брачного контракта в том, что после смерти Эрика наследницей становится его жена, но лишь в том случае, если он умрет ненасильственной смертью, вы понимаете меня? Если же Эрик Горбински умрет насильственной смертью, то его жена сможет вступить в права наследства лишь в том случае, если не будет доказано, что она причастна к убийству мужа.

Барли допил содовую и стал нервно перекатывать ледышки в стакане.

— Вы удовлетворены?

— Еще один вопрос, если можно?

— Конечно, конечно. — Кеннет смахнул с рукава костюма несуществующую пылинку и замер в ожидании.

— Если будет доказано, что его жена причастна к его смерти, что тогда? — Я смотрела Барли прямо в глаза.

— Тогда снова вступает в силу завещание. — Кеннет задумался и продолжил: — А по его условиям жена не получает ничего — он давно хотел развестись с нею, — прокомментировал Барли.

— Почему же он не развелся? — нетерпеливо спросила я.

— Она не давала ему развода, запросила слишком большую сумму.

— Кто же все-таки является наследником по завещанию? — не сдавалась я.

— Джон Горбински. — Барли посмотрел на часы. — Я приглашаю вас на ленч. — Он улыбнулся, обнажая белые крепкие зубы. Мелкие морщинки заструились к его вискам от глаз. — Если, конечно, у вас нет других планов.

Я с благодарностью приняла приглашение. Он повел меня в мексиканский ресторан.

Больше всего мне понравились приготовленные в особом маринаде с экзотическими специями ананасные дольки.

За столом мы говорили о Нью-Йорке, и Барли даже предложил мне как-нибудь вечерком пойти на бродвейский мюзикл.

— Скажите, Барли, — вернулась я к «своим баранам», — вы знакомы с Бронштейном и Голдсмитом?

— Не очень хорошо.

— Что они за люди?

— Эрик считал Голдсмита хорошим другом, они часто встречались, к тому же оба интересовались современным искусством.

— А Бронштейн?

— Бронштейн… Он увивался за женой Эрика.

— Как к этому относился Эрик? — спросила я, поднося салфетку к губам.

— Он все знал, собирался даже нанять частного сыщика, чтобы сделать компрометирующие снимки для бракоразводного процесса, но не успел…

— Понятно. А вы случайно не знаете о бизнесе Эрика, связанном с картинами и антиквариатом?

— Практически ничего. По этому вопросу вам лучше обратиться к мистеру Голдсмиту, скорее всего у него есть какая-то информация. Вот, — он достал из внутреннего кармана пиджака электронную записную книжку в дорогом кожаном футляре, — у вас есть чем записать?

Увидев мою растерянно-извиняющуюся улыбку — записать, мол, нечем, он протянул мне свой солидный адвокатский «Паркер» и продиктовал:

— Двенадцатая авеню, сорок три, офис сто девяносто четыре. Это в районе Муниципалитета, а живет он в Байонне. Вам легче найти его в офисе.

Я записала также телефон Голдсмита и с благодарностью вернула Кеннету авторучку.

* * *

В офисе Голдсмита, когда я дозвонилась туда, мне сообщили, что он в Лос-Анджелесе по делам и пробудет там еще дня три-четыре. Это обстоятельство не вызвало у меня энтузиазма. Я прикинула, во сколько мне может обойтись путешествие с северо-востока на юго-запад. Довольно дорогая диагональ! В Лос-Анджелесе сейчас лето в разгаре, градусов тридцать в тени.

Хочешь не хочешь, а лететь надо. У меня, к счастью, был лос-анджелесский телефон Голдсмита. Я не замедлила его набрать.

— Здравствуйте, могу я услышать мистера Голдсмита? — спросила я, когда в трубке зазвучал теплый женский голос.

— Соединяю, — любезно отозвался голос.

— Голдсмит у телефона, — произнес глубокий мужской баритон.

— Добрый день, вас беспокоит Иванова Татьяна, — представилась я, пребывая в абсолютной уверенности, что мое имя является для Джеймса белым звуковым пятном.

— Иванова? — неуверенно переспросил Голдсмит. — Слышал о вас, — к моему искреннему удивлению, добавил он.

— От Джона Горбински? — осторожно предположила я.

— Нет, от Эрика. Он как раз должен быть сейчас в России.

У меня внутри опять все оборвалось, как в ту первую минуту, когда я узнала, что Эрик убит. Меня пронзила мысль, что есть люди, близко знавшие Эрика, которые все еще, как мне казалось сейчас, с чисто американской беспечностью, если не сказать, твердолобостью, верят в неуязвимость Эрика.

Я не была объективна, Голдсмит просто еще не успел узнать о его смерти. Но слезы все равно навертывались у меня на глазах: Эрик не забыл меня.

— Эрик Горбински мертв, — услышала я свой голос и почувствовала, как все внутри холодеет.

— Что? — Голос Голдсмита дрогнул и осекся.

— Его застрелили в подъезде дома его дяди в Тарасове.

— Не могу поверить… — В трубке повисла пауза.

Наверное, Голдсмит пытался осмыслить услышанное. Но я-то знаю, для того, чтобы примириться с трагической и жестокой действительностью, людям требуются годы.

— Я тоже до сих пор не могу в это поверить, — упавшим голосом произнесла я, — но как это ни горько — это так.

— Вы звоните, чтобы сообщить мне об этом?

— Не только, вообще-то я думала, что отец Эрика сообщил вам. Мне необходимо встретиться с вами.

— У меня здесь важный контракт, я никак не смогу приехать раньше воскресенья.

— В таком случае, могу ли я приехать к вам? Дело срочное.

— Конечно, буду рад. Позвоните сразу, как приедете.

* * *

Нью-Йорк

20 мая

15 час 47 мин

Вернувшись в отель, я узнала по телефону, что ближайший рейс на Лос-Анджелес в двадцать один пятнадцать. Заказав билет с доставкой, попыталась проанализировать полученную от Кеннета информацию, но мысли путались, набегали одна на другую и никак не хотели выстраиваться в четкую логическую цепочку.