Читать книгу - "Дикарка - Фабио"

Если они уже не выследили ее.

От этой мысли она застыла на пороге, не в силах сделать следующий шаг.

Нет, так быстро они не смогли бы ее найти. Даже несмотря на их связи и возможности. Даже если они видели ее по телевизору, найти человека в Бостоне – настоящая проблема. Пожалуй, проще отыскать иголку в стоге сена. В Большом Бостоне живет более четырех миллионов человек.

Но все же…

Лия глубоко вздохнула, отперла дверь и вошла.

Шторы задернуты, в раковине стоит стакан из-под апельсинового сока.

Все, как она оставила, уходя на работу…

Но…

Но что-то было не так.

Выйдя из кухни в коридор, Лия была твердо убеждена, что за ней кто-то наблюдает.

«У тебя слишком сильное воображение», – сказала себе Лия, оглядывая стены.

Она одна. Как всегда.

Лия прошла в спальню, достала из шкафа чемодан и начала лихорадочно бросать туда вещи. Одежду она решила оставить, потому что терпеть не могла свой бостонский гардероб.

Она купит себе новую одежду – более подходящую для того места, где теперь будет жить…

Интересно, где это будет?

Лия точно знала, что это будет не северо-восток.

Она училась в колледже в Новой Англии и всеми фибрами души ненавидела эти края за их бесконечные серые зимы.

Когда-то она даже сказала Марко, что не станет жить в Нью-Йорке или в Новой Англии даже под угрозой смерти.

Кто мог знать, что в этом невинном замечании таилось столь грозное пророчество.

Когда пришло время исчезнуть, Лия подумала о необычайно острой памяти Марко. Он вспомнит ее слова, да и многие другие малозначительные на первый взгляд детали повседневной жизни он тоже, без сомнения, вспомнит. Он подумает, что Лия сбежала куда-то на юг, где климат похож на флоридский, может быть, даже на один из заросших буйной тропической растительностью островов Карибского моря.

Это была одна из их с Марко фантазий.

Они мечтали о тропическом рае, где будут вместе проводить долгие томные дни на пустынных пляжах, наслаждаясь солнцем и взаимными огненными ласками.

Но хватит об этом. Она оборвала свои воспоминания, подивившись злой иронии судьбы.

Лия набила чемодан вещами, без которых не мыслила своего существования, в основном книгами и всякими пустяками, которые делали ее временное жилище неким подобием настоящего дома. Затем достала спортивную черную сумку, с которой бежала из Флориды той памятной ночью год назад.

* * *

Расстегнув молнию сумки, она бросила ее на кровать, а сама пошла в гостиную и открыла стеклянный экран камина. Пошарив рукой в дымоходе, нашла то, что искала, – небольшой нейлоновый пакет. Ощупав его, она поняла, что деньги по-прежнему на месте. Несколько сотен долларов.

Не густо, конечно, но на первое время должно хватить. До тех пор, пока…

Пока она не устроится на новом месте в каком-нибудь городке, не найдет себе новую работу, не примерит на себя новую личину и не поселится в новом доме.

Который никогда не станет для нее настоящим домом.

Да и как он может стать домом, если она обречена до конца жизни оставаться там в полном одиночестве?

Сдержав навернувшиеся на глаза слезы, Лия вернулась в спальню, сунула пакет в сумку и застегнула молнию, повесила сумку на плечо и в последний раз оглядела комнату.

Ее снова посетило зловещее чувство, что в доме кто-то есть.

«Это нервы, – сказала она себе. – Все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться. Ты выберешься отсюда прежде, чем они сумеют тебя найти… даже если тебя ищут».

Такие вот дела.

Пора уходить.

– Прощай, – тихо сказала она никому и взялась дрожащей рукой за ручку двери, подумав, что, в сущности, ей не так уж плохо здесь жилось.

Из гостиной донесся глухой стук.

Лию охватил дикий страх, она раскрыла было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но в этот момент чья-то сильная ладонь легла на ее губы, заткнув ей рот.

– Ты куда-то собралась? – спросил низкий муж-голос.

Она слишком хорошо знала человека, которому принадлежал этот голос, не могла спутать ни с чем этот до боли знакомый испанский акцент.

Это был человек, память о котором была полна запретной страсти… и страха.

Это был человек, от которого она мысленно убегала все последние тринадцать месяцев.

Этого человека звали Марко Эстевес.